Иерусалима,

Идумеи и из-за Иордана,

и живущие

в окрестностях Тира и Сидона,

услышав,

что Он делал, шли к Нему

в великом множестве.

И сказал ученикам Своим,

чтобы готова была здесь для Него лодка

по причине многолюдства,

чтобы не теснили Его,

ибо многих Он исцелил так».

(Евангелие от Марка).

……

….. «Меня называли Иисусом, и странствовал я по многим землям.

Мой отец остался в Египте с моими младшими братьями, они занимались плотничеством и выполняли многое на заказ. Моя же мать Мария, возлюбленная Мария-Магдалина последовали за мной и ни разу не упрекнули меня в том, что их жизнь была полна неудобств и страданий. Мы терпели оскорбления от завидовавших нам, от высокомерных книжников и фарисеев, чтивших лишь письменные законы Старого Завета, но не верующих.

Я старался не вступать с ними в спор, я лишь говорил то, что снизошло на меня в моих Откровениях. Это была не книжная «сухая» вера, а вера живая, в чём нуждались люди.

И они потянулись ко мне, ибо никто никого не осуждал. Мы были свободны и праздновали нашу жизнь. Почему они потянулись ко мне? Они были нищими, многие из них страдали от голода, их дети умирали от инфекций, со мной они ощутили дух свободы и то, что когда-нибудь они смогут насытиться пищей земной, чтобы затем размышлять над «пищей духовной».

Многие чудеса вымышлены людьми, ибо люди обычно склонны писать то, чего никогда не было.

У нас была пища, они насыщались ею, но я никогда не превращал воду в вино. Я не оживлял Лазаря. Он не умирал, мы просто договорились с ним заранее, ибо этим недалёким людям нужны были обязательно чудеса. Они почему-то увидели во мне бога, несмотря на то, что я был обычным человеком, но в отличие от них задавался теми вопросами, о которых они даже и не помышляли. Не помышляли, ибо это были запретные темы, и книжники, первосвященники Ветхого Завета заботились о том, чтобы эти люди пребывали в вечном невежестве. Я не хотел этого, вот почему они так возненавидели меня и всегда хотели уничтожить. Из-за меня доходы в их синагогах стали меньше.

Из-за меня люди стали прозорливее, и уже не напоминали стадо смиренных овец, которых ведут на бойню. Хотя уже тогда подспудно я чувствовал, что эти книжники и фарисеи, перекрасившись в другие одежды, почти до неузнаваемости, изменят и исказят то, что я проповедовал. Но я отталкивал от себя эти мысли. Я жил настоящим, растворившись в природе этого мира. Они ненавидели меня, ибо кто я был для них? Обычным безграмотным плотником, сыном плотника, не желавшим мириться с навязанным людям учением и задающий слишком дерзкие и откровенные вопросы, ставившие их в тупик перед простыми людьми. Я был для них «костью в горле»…»

….Я вошёл в гробницу, а дальше случилось то, чего я не ожидал. Когда я приблизился к месту погребения, то меня начало трясти так сильно, что я едва удержался на ногах. Меня сопровождал слуга, и если б не он, я упал бы, не дойдя до места.

– Господин, господин, что с Вами?

Слуга-индиец был напуган, однако я отстранил от себя его протянутую руку.

– Спасибо, нагиб, я сам. Я должен сам пройти этот путь до конца, иначе… иначе я так и не пойму многое из того, что мне хотелось постичь.

Гробница представляла собой небольшое помещение, высеченная из мрамора с плитой, где на древне-арамейском языке было высечено имя «Исса».

Я не знал древнеарамейского, но о назначении надписи догадался. Моё сознание ясно представило себе то, что под этими мраморными плитами в земле находятся останки этого человека. До того, как прикоснуться к имени «Святой Исса», я спросил у нагиба:

– Здесь действительно погребён Исса?