– Вы меня удивляете, сэр! – воскликнул мистер Пексниф, что было истинной правдой.

– Но это еще не все, что мне известно о вашем поведении, – продолжал старик. – У вас в доме есть новый жилец.

– Да, сэр, есть, – ответил архитектор.

– Он должен уехать, – сказал старик.

– Куда? К вам? – растерянно и с дрожью в голосе спросил мистер Пексниф.

– Туда, где сможет – найти себе приют, – отвечал старик. – Он обманул вас.

– Надеюсь, что нет, – с жаром сказал мистер Пексниф. – Верю и надеюсь, что нет. Я был в высшей степени расположен к этому молодому человеку. Надеюсь, нельзя будет доказать, что он лишил себя всяких прав на мою поддержку. Обман, обман, уважаемый мистер Чезлвит, – ничего не может быть хуже обмана. Если будет установлено, что он меня обманул, я сочту себя вынужденным немедленно отречься от него.

Старик взглянул на его прелестных союзниц, а особенно на мисс Мерси, которой он посмотрел прямо в лицо с гораздо большим интересом и оживлением, чем обнаруживал до сих пор. Опять встретивши взгляд мистера Пекснифа, он сказал сдержанно:

– Вам, разумеется, известно, что он уже выбрал себе подругу жизни?

– Боже мой! – воскликнул мистер Пексниф, изо всех сил ероша волосы и глядя на дочерей дикими глазами. – Это превосходит всякое вероятие!

– Вам это известно? – повторил Мартин.

– Но ведь не без разрешения и одобрения своего дедушки, достоуважаемый сэр? – воскликнул мистер Пексниф. – Нет, лучше не говорите мне! Из уважения к природе человеческой не говорите мне ничего подобного!

– Я так и думал, что он скрыл это от вас, – сказал старик.

Негодование, которое ощутил мистер Пексниф при Этом ужасном открытии, могло сравниться только с пламенным гневом его дочерей. Как! Они допустили к себе в дом, к своему семейному очагу змея, обручившегося тайно, крокодила, который присватался к кому-то на стороне, нищего самозванца, притворщика, выдающего себя за холостяка и обманом втершегося в их девический мир?! И подумать только, что он позволял себе обманывать кроткого, почтенного старика, имя которого он носит, доброго и нежного опекуна, который заменил ему отца (не говоря уже о матери), – ужасно, просто ужасно! Выгнать его с позором – этого мало. Неужели за такие дела не полагается наказания или штрафа? Возможно ли, чтобы в законах страны это было упущено из виду и за такое преступление не назначено кары? Изверг! Как подло он обманул их!

– Я очень доволен, что вы так горячо меня поддержали, – сказал старик, поднимая руку, чтобы остановить поток их гнева. – Не стану отрицать, меня радует такое ваше рвение. Будем считать, что с этим предметом покончено.

– Нет, достоуважаемый сэр, – воскликнул мистер Пексниф, – не покончено, пока я не очищу свой дом от скверны!

– Все в свое время, – сказал старик. – Будем считать, что это уже сделано вами.

– Вы очень добры, сэр, – ответил мистер Пексниф, пожимая ему руку. – Вы делаете мне честь. Да, вы можете так считать, даю вам мое слово!

– Есть другое дело, – сказал Мартин, – в котором вы мне, надеюсь, поможете. Вы помните Мэри, кузен?

– Это та самая молодая особа, которая произвела на меня такое глубокое впечатление? Дорогие мои, я уже говорил вам, – заметил мистер Пексниф, обращаясь к дочерям. – Простите, что я прервал вас, сэр.

– Я рассказывал вам ее историю, – продолжал старик.

– И об этом я тоже говорил вам, – помните, милые мои? – воскликнул мистер Пексниф. – Такие дурочки, мистер Чезлвит, – они чуть не расплакались, сэр, представьте себе!

– Да что вы! – сказал Мартин, по-видимому очень довольный. – Я боялся, что мне придется убеждать вас, просить, чтобы вы отнеслись к ней доброжелательно ради меня. А вы, оказывается, не завистливы? Что ж, завидовать вам, конечно, нет причины. Она от меня ничего не получит, милые мои, и это ей известно.