Антон молчал до последнего. До того, пока не увидел, что пустые коробки, в ожидании сваленные неряшливой пирамидой на веранде, пошли в ход и начали заполняться вещами.

– И как я теперь буду? – потеряно вырвалось у него.

Ирина принялась утешать, притворившись, что не видит причин для расстройства:

– Ты что? Как обычно! Ничего почти и не изменится! Мы ведь живём в век продвинутых технологий и всегда будем на связи! Можешь звонить или писать нам с Никиткой в любое время!

– Я буду к бабушке часто приезжать, – вмешался Никитка. – Могу на каждые выходные!

– А если ты будешь в городе, то обязательно к нам заезжай, – подхватила Ирина. – А потом, после школы, ты тоже в город переберёшься.

Антон криво улыбнулся и поднял на неё по-стариковски усталые глаза. «Ничего этого не будет», – ясно прочитала она в них, и холодок пробежал по спине от той железной уверенности, которую они излучали.

А потом случилось то, что случилось.

8.

Ирина с нетерпением поглядывала в окно на дом Ольги Тарабановой. Ольга была нужна ей как никогда!

Наконец, в старой мужниной ветровке с подвёрнутыми рукавами, помахивая хворостиной, та пригнала из паса свою красно-белую корову. Выждав ещё немного, Ирина отправилась за молоком и новостями. Не может быть, чтобы у Ольги не было хоть какой-нибудь информации об Антоне!

Ольга охотно поделилась тем, что знала.

– Это он всё из-за девчонки, – уверенно сообщила она. – Знаешь ведь дочку Рублёвых, коммерсантов наших?

Ирина кивнула. У Рублёвых в деревне был магазин, открытый ещё в девяностые. Первые частные магазины называли коммерческими, а их владельцев – коммерсантами, с тех пор у Рублёвых и образовалась «двойная» фамилия: Рублёвы-коммерсанты. Их младшая дочь училась вместе с Антоном. Выглядела она очень эффектно: фигуристая, длинноволосая, симпатичная, – но глаза всегда смотрели на окружающих с высокомерием, из-за чего Ирина её недолюбливала и сейчас, услышав о ней, неприятно удивилась выбору Антона.

– Она же дуб дубом по всем предметам, – торопилась рассказать Ольга. – Ну и давай она ему глазки строить, чтобы списывать давал и на контрольных помогал. Маленькая, а ушлая! А потом он к ней, дружить чтобы, а она его при всех унизила. Дескать, неужели ты правда подумал, что я с тобой, нищебродом, встречаться буду? Вот он, видать, переживал, переживал и…

– Подожди, – перебила Ирина. – Когда это было?

– Ну… недавно совсем. Она, говорят, так ревела, когда её полиция допрашивала…

Так вот, значит, что носил он в душе! Вот почему был сам не свой последнее время! И про переезд ничего не спрашивал, потому что не было ему дела до их переезда!

– А эта… – Ольга сделала слабое движение рукой в сторону, где стоял дом Антона. – Она мало того, что денег на чаепитие ему не дала, так и вообще не пошла на выпускной. Ей даже не охота было на ребёнка своего посмотреть. Пошла бы, так может, ничего бы и не случилось. После вручения аттестатов все собрались в клуб на чаепитие, а он постоял, постоял на крыльце… и пропал вот. Аттестат в урне нашли.

Ирина представила, как Антон стоит на школьном крыльце и смотрит в спины одноклассникам, которые, уже забыв про него, дружно и весело шагают в клуб. Надеется, что оглянутся сейчас, позовут…