Операция прошла успешно, и спустя некоторое время отец увёз меня из Батуми. Через трое суток долгого и утомительного пути мы в конце концов добрались до Новгорода-Северского. Перед отъездом из Батуми мамины сёстры уговорили отца взять два больших чемодана маминых платьев. Они полагали: эти платья сможет использовать моя мачеха.

Отец мне потом рассказывал, что эти чемоданы кто-то украл, когда он, оставив меня на попечении одной попутчицы, вышел на промежуточной станции купить еду. Однако теперь, спустя десятилетия, я абсолютно убеждён: отец просто оставил эти чемоданы в поезде, поскольку мамины платья напоминали бы отцу о случившейся трагедии…

* * *

В Новгород-Северский поезда в ту пору не ходили. Ближайшей железнодорожной станцией была Пироговка – тупиковая станция, к которой была проложена железнодорожная линия от станции Терещинская, находившейся на магистрали Киев – Москва.

В Пироговку поезда приходили три раза в сутки – утром, днём и вечером. Это были так называемые рабочие поезда местного значения. Каждый раз к прибытию поезда в Пироговку из Новгорода-Северского приезжали извозчики на санях (зимой) или на бричках (летом).

Отец мне потом рассказывал: когда он вышел из вагона, держа меня на руках, тут же к нему подбежал знакомый извозчик с тулупом в руках. Меня завернули в этот тулуп и, уложив меня в сани, повезли по льду через реку Десну в Новгород-Северский, расположенный в двенадцати километрах от Пироговки.

Когда мы въехали в город, отец уточнил: нам надо ехать к дому родителей отца… Я не сомневаюсь в том, что вопрос о моём «местожительстве» был решён ещё до поездки отца в Батуми: я должен жить в семье родителей отца…

Выше я уже писал о том, что Ида убедила отца поселить меня к его родителям… После того как отец и Ида легально сошлись, Ида сразу взяла бразды правления в свои руки. Безусловно, ей очень хотелось иметь собственного ребёнка. Но будучи женщиной волевой, проницательной, она хорошо понимала: чтобы семья была прочной, она не должна испытывать материальных трудностей. Во-первых, будучи единственной дочерью своих родителей, она должна была оказывать им материальную помощь. Во-вторых, отец должен был также оказывать своим родителям аналогичную помощь. А главное – у Иды не было совершенно никакого желания растить чуждого ей малыша…

* * *

Несомненно, накануне своей поездки в Батуми отец побывал у своих родителей. Сообщив им о случившейся трагедии – кончине моей мамы, он разъяснил им: его новая «подруга жизни» Ида не может увольняться с работы. Только если он и Ида будут работать, родители смогут получать от него материальную помощь. Таким образом мой отец вынудил своих родителей согласиться с тем, что они будут «опекать» меня…

Кто были родители отца? Дедушке, Файвусу Гершевичу (Григорьевичу), в конце 1930 года было шестьдесят лет. Бабушка Двойра (Вера) Абрамовна была на три года моложе. На попечении бабушки находилась её мать – женщина преклонного возраста, которой было за восемьдесят… Она уже не вставала и, фигурально выражаясь, была прикована к постели…

Вот в такой семье я оказался в канун 1931 года… Дедушка с бабушкой были далеко не в восторге от такого «новогоднего подарка»… Но, к сожалению, у них не было другого выхода… Они влачили жалкое существование, жили в нищете, не получая никакой пенсии… Элементарное выживание стало жгучей и мучительной проблемой их беспросветного бытия…

Они жили в небольшом деревянном домишке с печным отоплением. Элементарные удобства: электрическое освещение, водопровод, канализация – отсутствовали… Рядом с домом был огород. Единственным «богатством» родителей отца была… коза!