Они были абсолютно убеждены: главным виновником случившейся трагедии был мой отец! Они возненавидели его лютой ненавистью! Тем не менее им пришлось связаться с ним. Известив его о трагической гибели моей мамы, они также сообщили ему о том, что я нахожусь в больнице и мне предстоит достаточно сложная операция. Однако проведение этой операции возможно лишь при наличии письменного согласия ближайших родственников. Поэтому моему отцу надлежит незамедлительно прибыть в Батуми и дать своё согласие. А главное – мой отец должен забрать меня.

Единственным человеком, который проникся сочувствием и состраданием ко мне, была мамина сестра, тётя Мария. Спустя год после отъезда мамы и Саввы в Новгород-Северский она последовала примеру мамы и вышла замуж за некоего Александра. Весной 1930 года тётя Мария родила девочку, которую назвали Лидией.

Когда случилась трагедия и я осиротел, тётя Мария обратилась к своему мужу, чтобы взять меня на воспитание. «У ребёнка есть отец», – жёстко отреагировал её муж… Забегая вперёд, добавлю: в 1937 году тётя Мария родила вторую дочь, Людмилу. Вскоре после этого Александр бросил семью… Больше тётя Мария замуж не выходила…

* * *

Для моего отца скоропостижная смерть мамы явилась полной неожиданностью… Порвав с моим отцом, мама ни разу не написала ему ни одного письма! Она даже не развелась с ним… Ей было не до того…

Что касается моего папаши, то он проявил преступное равнодушие и к смертельно больной жене, и к своему единственному сыну…

После внезапного разрыва и скоропалительного отъезда мамы отец сразу же переселился к своей «подруге» Иде Добрушиной, где была спокойная, умиротворяющая обстановка, которую не нарушал «возмутитель спокойствия» – 12-летний детдомовец Савва.

Получив телеграмму от маминых сестёр, он тут же выехал в Батуми. Перед отъездом у отца с Идой состоялся откровенный разговор. Ида внушила своему «возлюбленному»: она не намерена увольняться с работы и нянчить меня. Если она будет продолжать работать, то отец сможет материально обеспечить своих родителей. Этот аргумент был неотразим! Тем более что никто из остальных детей старикам не помогал… И ещё она попросила отца, чтобы он непременно взял справку о том, что моя мама умерла… В заключение хочу рассказать о следующем факте, о котором я узнал спустя… двадцать восемь лет! 5 декабря 1958 года единственная дочь Иды и моего отца, Виктория, выходила замуж за своего соплеменника, Аркадия Урецкого. И вот на этой свадьбе Ида в кругу женщин сообщила о том, что первый аборт она сделала в… 1930 году! Меня словно током ударило… Ида не собиралась быть разлучницей. Она лелеяла мечту: родить сына!

Когда отец получил телеграмму от маминых сестёр о случившейся трагедии, Ида хладнокровно пошла на аборт! И так продолжалось в течение… трёх лет! И только когда мой отец, став членом ВКП (б), занял должность заведующего отделом горторга, тогда она решила родить ребёнка. Она даже заранее придумала ему имя – Виктор! Когда же вместо сына она родила дочь, её назвали Викторией. С детства её называли… Витя! Когда я стал подростком, я звал свою сводную сестру не Витей, а Витой, хотя правильнее её следовало называть Викой.

* * *

Но вернёмся к прерванному повествованию. По прибытии отца в Батуми он дал своё письменное согласие на проведение этой операции. Перед этим меня сфотографировали… Мало ли что могло случиться… К сожалению, этот фотоснимок не сохранился. Но я очень хорошо его помню. Жалкий, несчастный малыш в больничной пижаме стоит на стуле, ухватившись своими ручонками за спинку стула. На жалком личике – печать страданий…