И вот прошёл почти год. Я успешно закончил первый курс электроэнергетического факультета и приехал на каникулы в Новгород-Северский. Спустя месяц я получил письмо от… Розы! Боже мой! Как возликовала моя душа!

Я тут же написал Розе ответное письмо. Вот так Роза реанимировала нашу «эпистолярную» дружбу. Хочу подчеркнуть: письмо Розы, полученное мною летом 1949 года, ошеломило меня. Я подумал: если Роза (спустя год) снова написала мне, значит, она меня… любит!

В моей памяти всплыл фрагмент письма Татьяны к Евгению Онегину:

На уроке русской литературы учительница нам сказала о том, что только сильное чувство – пламенная любовь к Онегину – побудило Татьяну первой написать ему письмо.

Поэтому второе письмо Розы, полученное мною после почти годичного перерыва, я интерпретировал как проявление любви Розы ко мне. Как пелось в одной из послевоенных советских песен: «Каждому, каждому в лучшее верится…» Это было моим величайшим заблуждением и объясняется моей склонностью к эйфории…

* * *

На втором курсе у меня сложилась тяжелейшая ситуация… Об этом я подробно расскажу в последующих главах. Именно поэтому письма Розы в тот трудный период моей студенческой жизни стали для меня той нравственной опорой, источником огромной духовной силы, в которой я очень нуждался…

Каждое письмо Розы я воспринимал как подарок Судьбы. Я несколько раз перечитывал драгоценное послание милой девушки. Именно тогда во мне пробудилось чувство большой Любви к своей бывшей однокласснице. Я писал Розе о своей безмерной любви к ней, рассказывал о событиях, происходивших в моей студенческой жизни.

Мои письма производили на Розу неизгладимое впечатление. В любую погоду Роза шла на почту, чтобы получить моё письмо. Так как в ту пору я писал Розе довольно часто, не дожидаясь ответа, то нередки бывали случаи, когда Роза получала одновременно два и даже три письма.

Поскольку Роза не хотела, чтобы кто-либо мог прочесть моё письмо, адресованное ей, то она пожелала, чтобы я писал ей «до востребования».

* * *

9 апреля 1950 года мне исполнился 21 год. В этот день я написал Розе письмо, которое заканчивалось словами: «В будущем я хочу, чтобы моей женой стала девушка по имени Роза Вайнштейн». Это письмо произвело на Розу неизгладимое впечатление.

Летом 1950 года сестра покойного отца Розы Броня Казанджи пригласила Розу и её маму к себе в гости. Мама Розы-Анна Израилевна не склонна была ехать в Новгород-Северский, однако Роза сумела уговорить свою маму совершить эту поездку.

29 июля 1950 года они выехали из Проскурова (Хмельницкого). Именно в этот день Роза написала мне о своём предстоящем приезде.

3 августа, во второй половине дня, я получил это письмо. Для меня оно явилось полной неожиданностью! Ведь до этого Роза ни одним словом не заикнулась о своём предстоящем приезде. Это письмо я воспринял как гром среди ясного неба! «Роза приехала!» – вскричал я, потрясая её письмом.

Было примерно три часа дня. Светило яркое солнце. Погода была жаркая. Однако я облачился в свой единственный костюм и, обливаясь потом, быстро направился к Розе по указанному в письме адресу. Розу я не видел почти… четыре с половиной года! Когда я, как распаренный красный рак, пришёл к Розе, я её не узнал: она выросла, стала интересной, красивой девушкой! Роза угостила меня стаканом прохладного компота, который оказался более чем кстати.

Спустя некоторое время я предложил Розе пойти погулять. Мы вышли из дома и направились в сквер. Однако я чувствовал себя скованно. Одно дело писать о своих чувствах в письме, а вот так, напрямую, сказать о них у меня не было смелости.