– Но…

– Ты столько времени заботилась о нас, убирала наш дом, ни о каких деньгах и речи быть не может. Ты же не виновата в том, что случилось. Все, что мы можем для тебя сделать, это отдать то, что сгодится для Элли; я говорю про вещи, из которых выросли девочки. Иначе придется все это выбросить. Я прошу тебя об одолжении – заскочи к нам и забери хотя бы часть.

– Но их можно продать. У твоих детей такие великолепные вещи – отличная дорогая одежда, – это целое состояние. Дай объявление в газету…

– На это у меня нет времени. И нет места, чтобы все это хранить. Прошу тебя, Бет. Я буду тебе очень благодарна. У меня нет сил помимо всего прочего заниматься еще и этим.

Я не знаю, как быть. Мне хочется ей помочь, но я не могу пользоваться тем, что у нее стряслась беда.

– Приезжай завтра, в обычное время, – продолжает она, словно мы обо всем договорились. – Я возьму выходной. Ты поможешь мне разбирать вещи… Ах нет… Завтра не получится. Завтра у нас встреча с управляющим банка. Давай в понедельник, Бет. Прошу тебя! Мне так нужна твоя помощь. И хочется с кем-нибудь поговорить.

Я уступаю.

– Хорошо. Я приеду и помогу тебе разобрать вещи. Мы упакуем то, что ты хочешь оставить, и то, от чего хочешь избавиться. Потом я отвезу эти вещи на распродажу.

– Нет! Забери их себе! Возьми все, что хочешь.

– Хорошо, я оставлю кое-что для Элли. Но на распродажу я все равно съезжу. Я помогу тебе вернуть хотя бы часть денег, Луиза.

– Ладно, но эти деньги мы поделим.

– Не говори глупостей. Я найду другую работу.

Я включаю чайник и через запотевшее от пара окно нашей кухоньки выглядываю в крохотный вымощенный дворик, который я в шутку называю садом. У стены стоят маленький розовый велосипед Элли и с полдюжины горшков с растениями. В основном их подарил мне Оливер. Бо́льшая часть уже завяла. Я живу скромно, но, слава богу, у меня есть все, что нужно. Кто бы мог подумать, что Луиза Перкинс с ее великолепным домом, престижной работой и мужем-начальником окажется в худшем положении, чем я?

Но теперь я потеряла два рабочих дня в неделю. Хотя говорить об этом слишком эгоистично.

– В детском саду требуется воспитательница, – говорит Фэй.

– Да, но платят там гроши.

– Согласна. Зато в те дни, когда ты работаешь, не нужно платить за Элли. Это может быть выгоднее, чем убирать и платить за пять дней в неделю. Ты об этом не думала?

– Вообще-то нет, – угрюмо отвечаю я, открываю пакет с чипсами и выбираю самый большой кусочек. – Вряд ли Элли пойдет на пользу, если я буду рядом… Да и вообще… – Я пожимаю плечами.

– Что?

– Думаю, обойдусь без этого.

– Бет, ты постоянно говоришь, что тебе не хватает денег. А теперь ты потеряла еще два рабочих дня.

– Луиза не виновата!

– Никто не говорит, что она виновата. Но они, по крайней мере, могут просто немного себя ограничить. И забрать детей из этой навороченной школы.

– Им это нелегко. Они действительно попали в беду. Мне ее ужасно жалко – ведь она ничего не знала…

Фэй фыркает:

– Ну и семья – муж не говорит жене, что творится с деньгами.

– Наверное, он надеялся, что все наладится. Но дела шли хуже и хуже, и он испугался.

Фэй снова фыркает, и я чувствую, что мне хочется прекратить этот разговор.

Мы молча едим. Дети поглащают ланч и смотрят телевизор.

– Как Оливер? – спрашивает Фэй с усмешкой.

– Как всегда. – Я невольно передергиваюсь.

– Значит, ты еще не уступила его мольбам?

– Ты узнаешь об этом первая! – усмехаюсь я.

Она улыбается:

– Наверное, приятно, когда кто-то так настойчиво тебя домогается.

– Едва ли. Думаю, что Оливер бросается на всех и каждую. Я просто попалась ему под руку.