Я также должен был представиться второму генерал-адъютанту барону Артуру Больфрасу, который много лет возглавлял военную канцелярию его величества. У него был очень ответственный пост: в его компетенции было представлять его величеству кандидатуры для назначения на важные армейские должности. Его глубокое знание людей и трезвость суждений делали его незаменимым в этом деле; кроме того, он был человеком большого ума и добрейшей души. Его удивительно отчетливую дикцию его величество очень ценил и не увольнял его, несмотря на преклонный возраст. Военная канцелярия располагалась в императорском дворце, и кроме барона и его помощника там трудились девять или десять работников Генерального штаба. Советником по венгерским делам был тогда штабной капитан барон Ланг.

Во время моей адъютантской службы император Франц-Иосиф имел резиденцию в Шёнбрунне. Дважды в неделю в сопровождении адъютанта он отправлялся в Хофбург, императорский дворец в Вене, к семи часам утра и принимал посетителей. Возвращался он обычно вечером в половине пятого.

Мы, адъютанты, имели официальную резиденцию в Хофбурге, здесь мы работали; подобно этой была также резиденция в Шёнбрунне, где пребывал дежурный адъютант.

Вскоре после моего представления графу Паару было решено представить меня и императору, встречу с которым я ожидал с необычайным волнением. Со времени моей ранней юности вокруг меня велись разговоры об императоре, как о всемогущем недоступном простому смертному властителе, царящем в высших сферах. Теперь мне предстояло встретиться с ним лицом к лицу и ежедневно встречаться с ним на службе. Когда я вошел в его кабинет, его величество сделал мне несколько шагов навстречу. Он был одет в генеральский мундир. Я никогда не встречал человека, в образе которого воплотились бы характерные черты монарха в такой степени, как во Франце-Иосифе. У меня не было впоследствии причин менять свою точку зрения. Он держался с королевским величием без всякой искусственности, так что посетители невольно держали дистанцию. Я сразу же почувствовал, как все мое замешательство испарилось перед его добротой и приветливостью. Для меня эта встреча с седовласым правителем стала важнейшим событием в моей жизни. Созерцая его облик, на который наложило свою печать бремя тяжких государственных дел и трагическая судьба его близких, я начинал ощущать все большее сочувствие и близость к нему; чувства эти я сохранил навсегда. Из вопросов, что он задавал мне, я понял, что ему хорошо известно о моем происхождении и карьере. Даже сейчас я вижу доброе выражение его голубых глаз и слышу интонацию его голоса. Когда он отпустил меня – аудиенция длилась около десяти минут – и я покинул его кабинет, я был в состоянии экстаза и готов был верой и правдой служить своему государю и даже отдать за него жизнь.

Дежурства адъютантов были организованы таким образом, что в течение месяца их сменяли в определенном порядке. В последний день каждого месяца за адъютантом приезжал придворный экипаж, чтобы отвезти его в Шёнбрунн, где он, сменив предыдущего дежурного, принимал на себя выполнение обязанностей в службе дворцовых апартаментов. Лично сам император отпускал дежурного адъютанта в 6 часов вечера. Третий адъютант уходил в месячный отпуск, в то время как четвертый оставался в резиденции для выполнения специальных поручений. Например, сопровождать гостей его величества.

Я не знаю, как эта служба организована при других дворах, но в Вене, по крайней мере, адъютантам не давали письменных инструкций. Их поведение и обязанности диктовались устной традицией, а это говорило о том, что не все так однозначно и просто в работе адъютантов. Если кто-то из них задавал конкретный вопрос, то обычно получал ответ: «Вы все поймете сами, ничего сложного». Этого мне было недостаточно. Я все же записал несколько ориентировочных вопросов специально для того дня, в который начиналось мое дежурство: «Какой мундир следует надеть для дежурства 1 декабря?», «Надевать ли аксельбанты?», «Требуются ли перчатки?».