И с домашним заданием тоже – физрук видит, мальчишка сделал уроки, проверит и: «Чего сидишь? Бери коньки, иди катайся». С понятием был мужик. Курить нас отучил. Была в интернате голубятня, директор себе завел, любил он с голубями повозиться, очень любил. Ну и корм для них тоже, понятно, откуда – с нашего стола и, казалось бы, чего проще взять да подсыпать птичкам чего-нибудь, с голодухи отомстить директору, только мы понимали – птицы-то причем?

Голубей мы не трогали, мы за голубятней курили, на перемене или после уроков враз как зашабим, ну и дыму от нас, наверно, порядком было. Физрук раз нас застукал, второй и предупредил, что третьего не будет, еще раз увидит, по башке всем надает. Одного увидит – одному, двух – двум, десять увидит, значит, все десять получат. Мог. Он мог и десятерым вломить, здоровый мужик был, но для нас у него было другое наказание – соревнования. Провинился – отдыхай! И для нас это было действительно наказанием – готовишься, а провинился – всё, до свидания, никаких соревнований! Обидно.

И относился он к нам по-другому, не как все: не унижал, не издевался, не нянчился и калеками нас не считал. Нормальными людьми мы себя чувствовали у него на уроках, потому физкультуру любили, и со спортом у нас было все в порядке: зимой на коньках, на лыжах. Огромная клумба была перед входом, и мы на лыжах вокруг нее друг за другом круги наворачивали. И в хоккей мы играли. В хоккей стали играть, когда наши канадцам наваляли. В пионерской комнате по телевизору смотрели, вернее, слушали, как комментатор Николай Озеров кричал: «Го-о-ол!!!»

Да, играли мы в хоккей, и я стоял на воротах. На воротах слепые стояли, а тот, кто еще видел, в нападении и в полузащите играл. Почему слепых на ворота ставили? Ворота были маленькие, насдевают на вратаря побольше и в ворота поставят, чтоб шайба от него отлетала. Конечно, были травмы, много было травм, но все равно играли, зимой в хоккей, летом в футбол. Еще гоняли консервную банку. Тут уж играли все, банку мы хоть и не видели, но слышали хорошо. Делились на две команды и так бились, будь здоров, как! Еще весной и осенью бегали на 60 метров, на 100, все, как положено – становились на старт, по команде начинали бег, физрук стоял на финише и кричал, не переставая в мегафон: «Давай! Давай! Хорошо бежишь! Беги на меня!», и мы бежали на его крик. У кого лучше всех получалось, ходили в спортивные секции на стадион, потом, как водится, соревнования. Перед соревнованиями участникам усиленное питание – по две порции давали, ну и надо сказать, команда наша всегда занимала первое место.

Опять я увлекся, что-то понесло меня, на воспоминания, давайте уж с распорядком дня закончим. После ужина до отбоя полная лафа: опять шашки, домино, шутки, подначки, рассказы всякие, про жизнь, про дом, про то, кто что прочитал. Когда уже в старших классах учились, радиоприемник ВЭФ крутили. Братишка старший мне подарил, он тогда в загранплавание на траулерах, сейнерах начал ходить, прилично зарабатывать стал. Что слушали? «Голос Америки», «Би-Би-Си», «Свободу», передачи Виктора Татарского, политику не слушали, больше музыку – джаз, рок-н-ролл. Это уже когда постарше стали, а до 5-го класса в 9 часов Воспитутка кричала «Отбой!», и попробуй кто-нибудь пикни. А как не пикнуть, если так и тянет рассказать про черную-черную комнату, про руку мертвеца? Вот за эту «руку» Витьку Лазарева воспитательница подняла с кровати и заставила стоять до двенадцати ночи, а чтобы Лазарю спать не хотелось, окунала ему голову в бачок с водой. Большой такой бак с питьевой водой стоял у нас, с краником, с кружкой на цепочке, вот в него и окунала. Подкрадется тихонько, а чего не красться, Лазарь тотальник был, подкрадется, видит носом клюет, и резко, с размаху башкой в бачок бултых!