Когда-то Завокзальная была холмистой, пересеченной местностью, на склонах, на траве армяне устраивали маевки с домашним сыром и вином, царили деревенские нравы, недавние селяне умудрялись даже держать свиней. Потом город задрапировал все неровности булыжником и асфальтом. Крутые склоны спрятали под каскадами лестниц и террасами. Оставили лишь серые ленты скудной земли, которые засадили подстриженными кустами, тутовыми и оливковыми деревьями, запыленный тут собирали дети, оливки солили дворовые умелые хозяйки.

Дедушка и бабушка жили в «растворе», отдельной квартире с отдельным входом с улицы на углу дома, на углу 4-й и 5-й Завокзальной. Эту жилплощадь деду предоставили после войны. Приняли во внимание, что фронтовик и инвалид войны с беременной женой, родителями, тремя братьями, двумя сестрами, одна из которых новорожденная, ютятся в двух тесных комнатушках в полуподвальном помещении в общем дворе. Жильем помещение, которое ему выделили, назвать было нельзя. Как раз пресловутой крыши над головой и не было. Изрядно обгоревшая, она не спасала от дождя и снега.

– Сидишь, кушаешь, а в тарелку ящерица с потолка падает, – весело рассказывала бабушка Амалия о тех днях. Несмотря на то, что свекор вместе с ее дедом крышу подлатали как могли.

Комната, которую дали молодой паре, раньше служила конторой домоуправления, располагалась в угловой части большого одноэтажного дома. В контору вела парадная дверь, вход был с улицы. Обычно здешние обитатели заходили к себе через двор, жужжащий улей, беспорядочно напичканный сотами комнат и комнатушек, отделенный от улицы деревянными воротами с калиткой. В этом доме, как и в родном дворе Григория, как и по всей Завокзальной, люди побогаче и некоторые старожилы жили повыше, а остальные прозябали в полуподвалах и подвалах. Многие, в том числе и отец Гриши, вгрызались в землю и обустраивали дополнительные комнатушки без окон, в которых в самый знойный бакинский день было темно, сыро и прохладно.

Контора пережила пожар. Стены стояли крепко, но обуглились, пообгорели. С потолком и полом было похуже. Но плотники помогли, подремонтировали, сколотили грубую мебель, и молодые обустроились. Оборудовали отдельную кухню. Поставили кирпичную печку для приготовления еды и обогрева, топили опилками. Позже над ними вырос второй этаж, но потолки остались все равно высокими. Дед ходил по инстанциям и с годами присоединил еще комнату. Выбил право на отдельную ванную комнату с туалетом, выкроил из большой кухни, нанял мастеров, которые поставили унитаз, а затем и ванну (роскошь и невидаль). Для получения горячей воды использовалась взрывоопасная колонка «пятиминутка». Григорий доказал чиновникам, что ему, инвалиду на протезах, и его сыну, который стал инвалидом после перенесенного в младенчестве полиомиелита, трудно ходить в общий туалет во двор и мыться в общественной бане через дорогу.

Две ступеньки и у входа железная скамейка в квадратный метр шириной, намертво вкопанная в асфальт, служила местом сходок с соседями в летние вечера. Семечки лузгали, мороженое ели, чай пили, в нарды и шахматы играли, еще и стулья на улицу выносили. Железная дверь двойная, ее закрывали, только когда надолго покидали квартиру, сенцы и двойные застекленные двери. В летние дни до позднего часа не закрывали даже стеклянных дверей. Из сеней входящие попадали прямо на кухню.

С началом событий на тех армян, которые решили уехать, соседи смотрели, как на паникеров и блаженных придурков. Как можно покидать навсегда, вы слышите – навсегда, Баку, а тем более Завокзальную? Свой район надо защищать от понаехавших еразов.