– Никто кроме него не может нам помочь! – Каспар явно хотел сказать что-то еще. Желваки на лице заиграли, руки напряглись, он уже открыл рот, но потом глубоко вздохнул и закончил спокойнее. – А вы, может быть, займетесь делом?

– Ну да, дай-ка посмотрю список наших заказов из нуля пунктов! – Дина развернулась на пятках и выскочила из кабинета. Она вихрем промчалась по коридорам, напоследок хлопнув дверью в свою спальню. Её потряхивало, руки дрожали, в глазах было мокро. Спутанные волосы, каскадом выпавшие из наполовину распущенного пучка, обжигали жаром спину. Она сглотнула ком, стянула и бросила на пол платье в пятнах, белых от пыли банковских стен.

Холодная вода привела её в чувства. Стоя под струей, будто смывающей этот дурацкий день, Дина терла руками лицо до тех пор, пока щеки не раскраснелись. Потом выбралась из ванной и, не вытираясь, вернулась в спальню.

– Есть только один способ успокоиться, – пробормотала она в пустоту. На скорую руку она натянула ситцевый домашний комплект, заплела косу и вышла в мастерскую.

Один заказ у неё все-таки был.

Как и у всех артизан, у дома Дайвари были Семейные Дневники – огромные рукописные тома о том, как творить магию. Для любых артефактов правила всегда были одинаковыми: выбирать нужные материалы, использовать ручной труд и принимать обет. Казалось, все очень просто, но на деле тома Дневников росли в числе: из поколения в поколение женщины рода Дайвари экспериментировали с собственной магией и записывали те комбинации, которые срабатывали лучше, быстрее, эффективнее. Какие-то этапы работы можно было поручить обычным мастерам, на каких-то ни в коем случае не допускались чужие руки – и это тоже обязательно передавали потомкам. Отдельным пунктом шло описание принятых обетов: любая магия требовала от мастера “жертвы”, осознанного отказа от личного комфорта. Чем сложнее артефакт, тем бóльшую жертву нужно было принести: иногда в ткань вплетали собственные волосы или добавляли в красители кровь.

Дина прошерстила все Дневники, изучая истории своих предков о защитных рубахах для кроссбридов, и вкратце набросала на листке план действий. С этой бумагой Дина и зашла в мастерскую, ловящую окнами последние лучи солнца.

В мастерской стояло несколько ткацких станков, но Дина всегда выбирала один и тот же. Деревянная рама была покрыта темным лаком, и хотя запах выветрился еще до рождения Дины, от прикосновения к станку возникало странное чувство свежести. Будто притрагиваешься к чему-то новому – возможно, к ещё не сотканному полотну?

Она щелкнула выключателем, и над станком загорелась одинокая лампа. Дина тщательно вымыла руки, чтобы не замарать белоснежные хлопковые нитки, глубоко вздохнула и тронула указательным пальцем лоб, подбородок и яремную ямку на шее. Это означало, что работа начинается и обет принят. Теперь Дина не сможет остановиться до тех пор, пока полотно не будет соткано целиком, иначе его магия развеется.

Катушки с хлопковыми выбеленными нитями стояли в отдельном шкафу склада – целая шеренга из тяжелых бабин. Дина вытащила одну и, не задерживаясь, начала заправлять основу. Это был самый унылый и долгий этап: нужно отмерить длину ниток, привязать к навою станка, протянуть специальным крючком через ремизки – ушки в перекладине. Дина планировала получить тонкую полотняную ткань, так что нужно было подготовить огромное количество нитей основы. К счастью, в её руках нитки никогда не путались, не обрывались и будто бы сами прыгали в ремизки.

Дина помнила, как в детстве подслушала разговор приглашенных мастериц: одна из них злилась и завидовала женщинам из рода Дайвари. Любое рукоделие давалось им легко, не нужно всю жизнь набивать руку, чтобы достигнуть мастерства. Нитки любили Дайвари, будто бы играли в поддавки, сами ложились как надо, быстро, идеально ровно. Дина до сих пор не понимала, чему тут завидовать: любой артефакт требовал от артизан часы ручного труда. Да, в итоге получалось нечто волшебное, но ничего не давалось артизанам просто так: в каждый артефакт вкладывали много сил и магии. Это не сказка, где все происходит по мановению руки.