– Старший по званию тебя попросил. Неужели ты даже сейчас препираешься?

– По званию может и старший, а на деле-то – родной цыпленочек, выкормленный отцом в моем скромном лице… Уж прости, Алек, без обид?

Алек не ответил. Так и не решив, что нервирует его больше: скрип стула, перепалка или запах сигаретного дыма, он на правах главного следователя пробурчал что-то важное и скрылся в кабинете капитана. Звуки притихли, все равно просачиваясь через плотно закрытую дверь, но жить стало легче. Алек отхлебнул очередную партию кофе из огромной кружки, больше похожей на супницу, поморщился: он пил только сладкий кофе, но в этот раз забыл насыпать привычные три ложки сахара. Он оценил ситуацию в соседней комнате, махнул рукой и устроился на гостевом стуле. Покосился на кожаный и комфортный стул капитана, но не рискнул. Казалось, она шестым чувством узнает про несанкционированное вторжение и оттаскает за уши, как нашкодившего котенка.

На столе лежал напечатанный машинисткой отчет по перестрелке, копию которого Варрон увезла с собой.

“Надо подшить в архив”, – лениво подумал Алек, не торопясь выполнять план. Притянул к себе бумаги, пробежался глазами.

Алек не любил участвовать в облавах: как у сына Дома Оленя, у него был острый слух, резко реагирующий на оглушающие звуки выстрелов. Дарованные легендарным первопредком интуиция и чутье на опасность отдавали комом в солнечном сплетении и резким выбросом адреналина: он легко мог понять куда бежать, двигался быстрее человека, быстро отзывался на любой звук, отблеск света и запах. После таких приключений Алек всегда боролся с бессонницей и ломотой в висках, отходил несколько мучительных дней. При этом его образ жизни, кофе и алкоголь никак не помогали, лишь удлиняя восстановление, но отказаться от них Алек не мог – тогда жить было совсем невыносимо.

В ту ночь в порту он, Лукро, Руфин и отряд полицейских окопались вокруг доков, точно там, где указал информатор. Покупатель Гранулы опаздывал. Продавцы волновались, переминаясь с ноги на ногу. А потом тот, что стоял в центре, долговязый, в широкополой шляпе, неожиданно дернулся в их сторону. Револьвер уже был в его руке, когда кровь Оленя наконец взыграла в Алеке. “Нас заметили!” – бросил он, но фраза была слишком длинной. На последнем слоге пуля уже достигла места схрона и разбилась о бетон. Руфин ответил первым, следом Лукро и сам Алек. Оперативники поддержали их буквально через доли секунды. Продавцы действовали организованно, совсем не как неподготовленные бандиты с улиц: прятались в автомобили, прикрывали друг друга, не стреляли напропалую. Руфин попал одному в голову, тот упал лицом в асфальт и больше не шевелился. Второго подстрелил оперативник на бегу. Погоня сразу не удалась – опергруппа не успела ничего сделать, и автомобили, стоявшие на месте сделки, в секунду увезли остальных контрабандистов вместе с Гранулой. Долговязый уже из автомобиля попал в Лукро; Руфина не задело чудом. Алек рванул было следом, но Руфин перехватил его за руку, качая головой: делу конец, не рискуй собой.

Дверь в кабинет приоткрылась без стука. Лохматая макушка Уллии возникла в образовавшейся щели.

– Алек, у нас там чрезвычайная ситуация! – сказала она таким спокойным тоном, каким извещают о готовности кофе.

– Ну что там опять? – Алек поднял головой, приходя в себя.

– Центральный Банк ограбили, вынесли стену, – так же скучающе ответила Уллия. – Кажется, наш случай.

Алек мчал к банку на предельной скорости, Руфин невозмутимо сидел на пассажирском сидении и прижимал шляпу к голове, боясь, что она слетит – окна были открыты, и ветер ревел в ушах. Когда они прибыли на Центральную площадь, белая известняковая зола еще не осела до конца, зависла клубами в горячем воздухе.