А редактору, на самый постскриптум разговора, объявил, что после физического восстановления он увольняется и переходит на телевидение в спортивный отдел, куда его давно зовёт друг, чтобы здоровый уже дух имел достойное здоровое тело.
Редактор шутки не оценил и начал что-то мямлить о скоропалительных решениях, необдуманных выводах, о времени подумать, и ещё о массе других вещей, включая естественный страх, но Андрей его уже не слушал.
Андрей смотрел вдаль: смутную и размытую в прошлом, и ясную и отчётливую сегодня. Он мог согласиться с редактором только в одном – в чувстве страха. Да, он был напуган. Сильно напуган, но не олигархами, не политиками и не бандитами. Он был напуган своей прошлой жизнью.
А значит, пришло время её менять!
Рассказы
На повестке времени – Любовь
Была воспета в стихах,
И баллады о ней
Пели менестрели.
Теперь всё впопыхах,
Только б скорей,
И мысли все о постели.
Она стояла, потупив очи и опустив голову. Невыносимо быть без вины виноватой. Ей было стыдно и больно. Стыдно за людей, и больно от ощущения своего бессилия. Когда-то о ней слагали баллады, пели одухотворённые песни, и поэты, в искренних порывах чувств, возносили её на недосягаемую высоту в своих бессмертных стихах.
Те времена канули в Лету. Её имя втоптали в грязь, опошлили и опорочили. Теперь, даже в лучших стихах, посвящённых ей, нет души поэта. Красивый набор зарифмованных фраз. И всё! Внутри пустота.
Владыка смотрел на неприкаянную дочь. Сердце его разрывалось. Но он был мудр и справедлив. Он сказал, и голос его был твёрд:
– Что я могу сказать тебе, дочь моя?! Я всё вижу и всё знаю. Я помню начало, когда было Слово. Я был молод, полон сил и энергии. Когда начинал это грандиозное дело, моя самоуверенность не знала границ. Я был убеждён в своей правоте, что создаю Благо. Не унывал я и в последующие времена. Те семена, которые я заложил в основу мироздания, обязательно должны были дать ростки счастья и благодати. И они были! Всегда! Но непутёвый сын разбросал и сорняк. А он растёт в любых условиях и на любой почве, вытесняя и уничтожая благодатные семена. А на такой почве, которую создал я, этот бурьян достиг невиданных размеров. И, к сожалению, тенденция к росту неумолимо прогрессирует. Мне жаль.
Последняя фраза была произнесена на выдохе. Владыка в горестной задумчивости замолчал. По сторонам послышался робкий шёпот.
– Я еще не закончил! – Владыка, метнув огненный взор, громогласным голосом пресёк бестактный акт непослушания и самоуправства. – Мне жаль, что моя надежда, в виде никчёмного сына, на которого я возлагал большие надежды, в итоге обернулась бедой. Он не присутствует сегодня здесь! Потому что ему здесь не место, и мои очи его видеть не в силах. Мне достаточно наблюдать его потомство – эти наглые и похабные рожи!
Опять раздались голоса, перерастающие в тихий, но сплошной гул, среди которого можно было разобрать некоторые слова: «владыка», «мудрец», «всевидящий», «дедушка».
– Цыц! Я вам не дедушка, а ваш отец мне не сын! Как же вас расплодилось?! Да, демографический кризис им не угрожает. Не всегда, к сожалению, получается так, как того мы желаем. Молчать, отродье! Ишь, как возликовали – мы не унываем. Конечно, вам унывать и причины-то нет! Мои слова обращены к моему потомству. Дети мои! Вы должны бороться, ни в ком случае не сдаваться, и удача придёт. Обязательно придёт! Я в это верю и в этом убеждён. Я закончил.
Владыка устал. Он тяжело вздохнул и закрыл глаза. Все присутствующие были в недоумении. Речь закончилась, а вопрос остался нерешённым. Владыка постарел и начинает терять нить разговора. На это надеялись хитрые и коварные дети изгнанного сына, и ужасались при мысли об этом дети и внуки искренне его любившие и беззаветно ему преданные. Вновь зашушукались. Но старик был не так прост, каким хотел казаться. Он приоткрыл глаза и хитро усмехнулся.