На старых видеозаписях Зумруд, тогда еще третьеклассница, отрабатывает первые трюки.

– Я дочь против ее воли научил, – хвалится репортерам Рамазан Гаджиев, руководитель школы канатоходцев. – Сыновья давно мастерами стали, а она все не хотела. Тогда я был вынужден сам ее поднять и насильно сделал канатоходкой.

– Боялась, а такая довольная пришла домой! – вторит ему жена.

– У нас, когда ребенок самостоятельно проходит по канату, считается, что это его второй день рождения, – подытоживает Рамазан.

А сама маленькая Зумруд, смущаясь, говорит, что мечтает стать циркачкой…

Добраться до Цовкры непросто, зато уже сама дорога настраивает на волшебный лад. Подъезжаешь к самому длинному в республике Гимринскому тоннелю со стороны Буйнакска – небо обложено серыми тучами, накрапывает мелкий дождик. Четыре с лишним километра под горой – и выныриваешь в ясную летнюю синь, словно перенесся неведомо куда, то ли в пространстве, то ли во времени. Но вот наконец и лакские горные районы, где водители попуток могут сделать часовой крюк, чтобы подвезти незнакомого человека, не забыв до отвала его накормить. Какие бы потрясения ни случались внизу, сюда доходят лишь отголоски.

– Что такое ваххабизм? Наши сельчане даже не знают, – пожимает плечами носатый лакец. – Кто хочет – молится для чистоты души, а другим мы не навязываем. Где, в какой религии сказано, что нужно убивать людей? Правда, порой бывает – кто-нибудь нарушил закон, подрался с полицейским, испугался тюрьмы и убежал. Его сразу называют ваххабитом. А он и намаз-то делать толком не умеет.

Горы, средневековые ограды в селениях, каменные арки – все это больше напоминает не Кавказ, а Гималаи. Убери надписи на русском и вездесущие «Лады» – и покажется, что не Россия это, а север Индии или Непал. Здесь еще сильны доисламские традиции, и весной лакцы, несмотря на осуждающее перешептывание соседей, широко отмечают праздник первой борозды и Новруз, корни которого уходят еще в эпоху огнепоклонников. Недаром само название Цовкра переводится как «знающие огонь». А порядковый номер ей присвоили потому, что неподалеку находится Цовкра-2, расположенная на таком крутом холме, что кажется – скромные жилища громоздятся друг на друга, сливаясь в один многоэтажный дом.

Раздолбанная попутка с паром, валящим из-под капота, бойцовым петухом в багажнике и крышей, обильно посыпанной сахаром – чтобы лучше продавалась, – домчала меня до цели и остановилась, как загнанная лошадь, посреди села, возле мемориальной таблички с долгим перечнем отважных пехлеванов, прославивших советский цирк. Рассказывают, что в 1935 году четверых молодых цовкринцев, выступавших по Кавказу с любительскими представлениями, заметил директор киевского цирка Давид Семенович Вольский. Пораженный мастерством канатоходцев, он пригласил их учиться в цирковой школе, причем общаться приходилось через переводчика: русским языком колхозники почти не владели. Так лакские пехлеваны сменили рыночные площади на круглые манежи.

Первая труппа называлась «4-Цовкра-4». Что они только не вытворяли! И танцевали на канате лезгинку, и вставали в шпагат с партнером на голове, а вершиной мастерства были прыжки на плечи друг другу с установленной прямо на канате подкидной доски – так, что получалась живая вертикальная колонна. В сорок первом артисты собрались добровольцами на фронт, но двоих из них в армию не взяли по состоянию здоровья: переломы, трещины в позвонках… Даже гибель одного циркача на войне не остановила победное шествие пехлеванов. Подрастало новое поколение – на всю страну прогремел номер, в котором вместе с отцом участвовали сразу семь дочерей!