Животный мир Индии и человек Джон Киплинг

«Я думаю, что я смог бы превратиться в зверя и жить с животными, они такие безмятежные и самодостаточные

Я стою и смотрю на них долго – долго.

Они не страдают и не ноют, их не заботят условия их существования,

Они не просыпаются посреди ночи с плачем о совершённых грехах,

Они не донимают меня своей болтовнёй о долге перед Богом,

Ни один из них не испытывает неудовлетворённости жизнью, ни один из них не подвержен мании стяжательства».

Уолт Уитмен.

ТРЁМ ДРУГИМ…[1]

Джон Локвуд Киплинг и его сын Редьярд (ок. 1890 г.)

Вряд ли найдётся в России хоть один человек, незнакомый с творчеством Редьярда Киплинга. «Маугли», «Кошка, гулявшая сама по себе», «Рикки-Тикки-Тави» – названия, известные каждому. Но о том, что отец Киплинга, Джон Локвуд, был замечательным художником-графиком, скульптором, архитектором и литератором, по словам его сына, владевшим пером лучше, чем он сам, известно немногим.

Джон Локвуд Киплинг (1837–1911) родился в городке Пикеринг, в английском графстве Северный Йоркшир, в семье священника. Получил образование в методистской школе Вудхаус-Гроув, расположенной недалеко от Лидса. Уже в детстве увлёкся скульптурой и архитектурой. В 1863 году, во время пикника на озере Редьярд, познакомился с Алисой Макдональд, которая тоже была дочерью священника. В 1865 году они поженились и буквально в день свадьбы уехали в Бомбей, где в местной художественной школе Джон Локвуд Киплинг, по протекции родственников со стороны жены, получил место профессора архитектурной скульптуры. Впоследствии он стал директором этой школы. В том же 1865 году, 30 декабря, у пары родился первенец, будущий лауреат Нобелевской премии по литературе Редьярд, названный в честь озера, где впервые встретились его родители (впрочем, сам Редьярд Киплинг неоднократно опровергал данную версию происхождения своего имени). В 1870–1872 годах Джон Локвуд Киплинг по заданию правительства Британской Индии совершил путешествие по Северо-Западной пограничной провинции Британской Индии, где сделал множество рисунков и зарисовок, ныне хранящихся в музее Виктории и Альберта в Лондоне. В 1875 году был назначен директором художественной школы в Лахоре, в индийской провинции Пенджаб (ныне Пакистан) и одновременно стал хранителем местного музея. В 1877 году был художником – оформителем при подготовке т. н. «Имперского дурбара» – торжественного собрания в Дели, проводившегося в честь королевы Виктории, на котором она была провозглашена императрицей Индии. В 1893 году Джон Локвуд Киплинг вышел в отставку и вернулся в Англию, где и умер в 1911 году.

Всю свою сознательную жизнь Джон Локвуд Киплинг, будучи высокоодарённым и многосторонне развитым художником, занимался различными видами искусства: резкой по дереву и металлу, лепкой, скульптурой и, конечно же, графикой. Его иллюстрации появлялись в различных изданиях, он иллюстрировал многие произведения своего сына Редьярда.

Он также занимался литературным трудом – до 1870 года был бомбейским корреспондентом издававшейся в Аллахабаде и распространявшейся по всей Индии газеты «Пионер». Его главным произведением на этом поприще и является предлагаемая книга, впервые переведённая на русский язык. Помимо рассказов о животных Индии, в книге имеется около ста иллюстраций, подавляющее большинство которых нарисовано автором. Кроме того в книгу включены стихотворения Редьярда Киплинга, в том числе никогда раньше не переводившиеся на русский язык. Чтобы читателю было легче ориентироваться в географических названиях, в книгу также включена карта Британской Индии 1909 года (см. Приложение 2).

Когда, 21 марта 1890 года, при содействии достопочтенного сэра Эндрю Скобла[1], Законодательный совет Индии принял закон (XI. от 1890 г.) о предотвращении жестокого обращения с животными, в Англии было выражено удивление, что подобный законопроект вообще должен быть необходим для людей, поступки которых с давних пор приводились как образец милосердия. Неявно подразумевалось, что жестокости, так же, как и пьянству, жителей Востока обучили грубые британцы. Тем, кто знает Индию не понаслышке, не нужно объяснять, что эти инсинуации необоснованны, поскольку оба вышеприведённых порока с незапамятных времен глубоко укоренились в жизни народов Востока, как, впрочем, и в жизни всех других народов на этой Земле. Общепринятое в Европе мнение об отношении людей Востока к животным выразил Уильям Лекки[2] в своей Истории европейской морали от Августа до Карла Великого. Исследование, в котором он рассматривает более гуманное обращение с животными как элемент общественной морали, содержит следующее заключение: «Мусульмане и индусы в этой сфере значительно превосходят христиан».

Есть достаточно большая доля истины в этом утверждении, чтобы быть заинтересованным в его более детальном анализе. Пропасть, разделяющая религиозные предписания, снискавшие мировое признание за милосердие и истинное положение дел, которое вынудило правительство, резко отрицательно относящееся к бессмысленному законотворчеству, разработать закон о предотвращении жестокости, заслуживает более пристального изучения. Мы, возможно, не должны доверять большинству напыщенных фраз, которые маркируют качествами и добродетелями, словно пилюли в аптечке, наши сложные и парадоксальные человеческие чувства. В любом случае, лучше не пытаться установить новое правило, а детально рассмотреть несколько общих соображений и реальных фактов, выйдя за рамки христианской этики.

Безоговорочное приписывание великодушного милосердия всем жителям Индии может справедливо считаться частью широкого и общего заблуждения о повседневной жизни и национальном характере индийцев, на которое есть основание жаловаться чиновникам, школьным учителям и миссионерам. Они находят, что при более близком знакомстве, как мусульмане, так и индусы оказываются более человечными и более похожими на остальных людей Земли, чем это можно было бы ожидать, после знакомства с трудами авторов, имевших дело с мёртвой, оторванной от реальной жизни литературой. Некоторые, наиболее авторитетные из этих авторов, никогда даже не пытались вырваться из плена своих фантазий и, как следствие, их опусы имеют такое же отношение к реальности, как Путешествия Гулливера. Они игнорируют чуть ли не все последние столетия нашей эры. Судя по их произведениям Английское правление в Индии, вероятно, началось сразу же после, царствования династии Гупта[3]. Совершенно не упоминается, из какой чудовищной пучины была вызволена страна, игнорируются события, которые на самом деле сформировали характер и привычки людей – вместо них цитируются работы древних законодателей и забытые Веды. Всё это настолько же научно, привлекательно, сентиментально, насколько и ошибочно и очевидным результатом будет фальсификация истории, которая имеет более пагубные последствия, чем это может казаться, если рассматривать этот вопрос внутри узких рамок английской науки.

Это не приятная тема для обсуждения, но нет более подходящего определения, чем «жестокость» для Индии позднего периода правления Великих Моголов[4] и времени набегов пиндари[5]. Мы допускаем, что в течение веков бедствий, обрушившихся на Индию, индуистская система сумела сохранить брахманические обряды, но они затрагивали только ограниченную часть общества. Основная масса населения, которая действительно имела дело с животными, не могла не быть деморализована. Таким образом, общие заповеди милосердия для всех превратились в ритуальные обряды для немногих. Более того, гуманизм самих заповедей был преувеличен.

Строго говоря, среди всех восточных верований, только религиозный кодекс парсов[6] прямо предписывает мягкое и гуманное обращение с животными, как это можно узнать из Сказания о праведном Вирафе[7]. Корова является священным животным для индусов и, как правило, они неохотно отнимают жизнь у животных, за исключением случаев жертвоприношения. Но это не спасает быков, лошадей и ослов от безжалостных побоев, изнурительного труда, жизни впроголодь и работы с кровавыми ранами под упряжью, не спасает от голода, когда они становятся непригодными для работы, от медленной смерти, которая, благодаря хищным птицам, неспособным убить крупное животное сразу, превращается в долгую и мучительную пытку. И те же самые священные заповеди, которые возвеличивают брахмана и корову, не накладывают запрет на бесчеловечное обращение с собаками, ослами, свиньями и представителями низших каст.

В современных реалиях, любовь и милосердие, о которых мы постоянно слышим, подсознательное нежелание отнимать жизнь путём прямого действия, за исключение жертвоприношения – большое исключение, – и церемониальное почитание коровы не приносит ей никакой выгоды, поскольку не позволяет ей получить хотя бы такого же хорошего обращения, какое получают молочные коровы Европы. Есть несколько каст, представители которых считают преступлением даже случайное убийство насекомого, которые закрывают рот куском ткани, чтобы нечаянно не проглотить мошку, которые, прежде чем сесть, подметают землю, чтобы ненароком не раздавить какую-нибудь мелкую букашку. Но их религиозные убеждения не учат милосердию и состраданию, а наследуют только специфичные для каждой касты обряды и абсолютно безразличны ко всему, что лежит вне их границ. Они не пропагандируют и не распространяют свои убеждения среди других народов и это, в самом деле, очень хорошо для человечества, поскольку, очевидно, что не может быть учителем человек, который отказывается убивать животных или любым путём вмешиваться в их жизнь, который говорит, что кошки должны перестать ловить мышей, а по настоящему благочестивый человек не должен мешать змее заползти в колыбель его спящего ребёнка. Никаких общих правил, предписывающих жалость к находящимся на службе животным, не было выработано законами индуизма, как, вероятно, и другими религиями мира. Чувство сострадания к животным, ограничения в их использовании, признание и уважение их прав также новы в современной Индии, как и повсюду в мире.