– Но я ничего об этом не знаю. Умоляю вас, скажите, что такое деньги?

Генерал ответил мягко:

– Это знак, бумажный или металлический, имеющий установленную ценность. Деньги используются для оплаты товаров или услуг. Вам наверняка приходилось использовать их для приобретения пищи и одежды.

– Но мы ничего не покупаем. Мы отдаем. Я отдаю свои поэмы и песни. Другие дают мне пищу и одежду, когда я в них нуждаюсь.

– Совершенно коммунистическое общество, – сказал Лэнсинг.

– Не вижу, почему вы все выглядите такими шокированными и озадаченными, – сказал Юргенс. – То, о чем говорит Сандра, единственный разумный способ организации общества.

– Это означает, как я понимаю, – прокомментировал генерал, – что и у вас обоих тоже нет денег. – Он повернулся к хозяину и произнес: – Очень жаль, приятель. Похоже, вам не повезло.

– Погодите-ка, – вмешался Лэнсинг. У хозяина он спросил: – Не случалось ли, что деньги оказывались только у одного члена группы? Деньги тех, кому принадлежит инициатива во всем этом невероятном действе?

– Иногда бывало, – ответил хозяин. – По правде говоря, почти всегда.

– Что же вы сразу не сказали?

– Ну, – пробормотал хозяин, облизывая губы, – никогда нельзя быть уверенным. И следует соблюдать осторожность.

– Следует ли заключить, мистер Лэнсинг, – сказал пастор, – что вы являетесь нашим казначеем?

– Кажется, да, – ответил Лэнсинг. – Я был озадачен случившимся. – Он вынул из кармана одну из золотых монет и кинул ее хозяину. – Чистое золото, – сказал он, хотя не знал, так ли это. – Хватит на наши расходы?

– Следовало бы заплатить еще две, – сказал хозяин. – За ужин, ночлег и будущий завтрак.

– Я думаю, мистер Лэнсинг, что он бессовестно грабит вас, – сказал пастор.

– Я тоже, – ответил Лэнсинг. – Думаю, за ваши услуги хватило бы и одной монеты. Однако из свойственной мне щедрости я готов заплатить две, но никак не больше.

– Цены так растут, и столько приходится платить слугам… – запричитал хозяин.

– Я плачу две, – повторил Лэнсинг, протягивая вторую монету, – и больше ни гроша.

– Ладно, – вздохнул хозяин, – может быть, следующая группа окажется щедрее.

– И все же это слишком много, – проворчал пастор.

Лэнсинг подкинул монету, и хозяин гостиницы ловко поймал ее пухлой рукой.

– Может быть, и много, – сказал Лэнсинг пастору, – но я не хочу, чтобы он говорил, будто мы обманули его.

Хозяин медленно поднялся.

– Когда пожелаете отойти ко сну, – сказал он, – позовите меня, я провожу вас в ваши комнаты.

После его ухода Мэри сказала:

– Что за странный метод финансировать путешествие. Вы ведь могли ничего не говорить, Эдвард, и остаться при своих деньгах.

– Но хозяин знал, что у кого-то из нас есть деньги.

– Судя по всему, кто-то нас сюда специально направил.

– Или что-то.

– Верно, или что-то. Мы, должно быть, очень нужны кому-то, раз наше пребывание здесь оплачивается.

– Но почему бы не сказать нам, чего от нас хотят?

– Мы имеем дело со странными существами.

– Мистер Лэнсинг, может, это и не наше дело, – сказал генерал, – но не поясните ли вы, как к вам попали деньги?

– Буду только рад, – ответил Лэнсинг, – но, во-первых, знает ли кто-нибудь из вас, что такое игральные автоматы?

Все слышали о них впервые.

– Ну, тогда я расскажу вам длинную историю о студенте, игральных автоматах и моем эксцентричном друге.

Он рассказывал, и все слушали его с неослабным вниманием.

– Должен сказать, – заметил генерал, когда Лэнсинг закончил, – что все это ужасно сложно.

– Все происшедшее, – ответил Лэнсинг, – походило на розыгрыш. Но мое любопытство не давало мне остановиться.

– Может, это и хорошо. Иначе мы бы оказались без гроша за душой.