– Да что вы, Антон Петрович, в кои веки начальство заглянуло, а я буду скромничать. – полковник пожал плечами, а я старательно делал вид, что не понимаю, ни его удрученно-виноватого взгляда бегающих глаз, ни его хмурого выражения лица, ни сознание того, что привело его ко мне отнюдь не желание посидеть по-дружески с рюмочкой коньячка.

– Вот по глазам вижу, Боря, что догадался ты обо всём. – сказал он, пригубив дорогого напитка и положил в рот дольку лимона, щедро сдобренную солью.

– О чём? – состроив удивленную мину, спросил я.

– Небось видел новости. Телевизор-то на местный канал настроен, а потому не поверю, что не смотрел новости. Об этом случае без конца все вещают.

Я не стал отпираться – к чему тянуть резину.

– Давайте сначала позавтракаем как следует, а потом уж и о деле поговорим.

В несколько минут мы справились с угощением и перешли в зал, чтобы удобнее было разговаривать. Женька быстро убрал посуду и присоединился к нам.

– Так что ты на это скажешь? – спросил полковник.

– Ничего. – развел я руками. – У меня есть только смутное представление об этом преступлении и то, только из услышанного по ящику. Понял лишь, что кто-то случайно или намеренно въехал в остановку с людьми, сбил четверых человек – троих сразу насмерть. А девушку схватили, посадили насильно к себе в машину и увезли в неизвестном направлении. А сегодня утром обнаружили её тело в парке. Девушка лишилась ноги и умерла от шока и потери крови. Вот и всё, что мне известно.

– К сожалению, нам известно не больше. – Нестеров протер рукой лицо. – Этот наезд произошел неделю назад, ты был еще в командировке, поэтому не знаешь о нём. Да и мы думали, что дело простое, пьяный водитель наехал на пассажиров, и взял девушку, чтобы не было свидетелей. Но отрезанная нога?!.

– Там были и другие свидетели, которым повезло избежать трагедии. – напомнил я.

– Три калеки, словам которых нет ни капли веры! Отрезанная нога – вот главная загадка!

Мы разом повернули головы в сторону Женьки, не проронившего ни слова с начала нашего разговора.

– Вы не смотрите на меня! – заявил он. – Я только два дня как из больницы, в голове стерильно чисто, а начинать по-новой… уж извините… я еще не готов.

– Да мы и не настаиваем. – одновременно выдали мы, отводя взгляды в сторону. – Всё же и так понятно с тобой. Хватит гробить себя наркотой.

– Мы только начинаем дело. – продолжил полковник. – Вполне вероятно, что оно не такое загадочное, как может показаться на первый взгляд.

– Попробуем справиться своими силами. – закончил я. – Иди к себе, отдыхай. – и как только парень закрыл за собой дверь, продолжил. – Так что вы хотите, Антон Петрович? Лишить меня законного отдыха, только вчера мне пожертвованного вами же?

– Да не знаю я, Борис. – он сжал кулаки и стукнул ими по подлокотникам кресла, как бывало он делал, чувствуя себя в смятении. Я хорошо за столько лет изучил привычки своего начальника, что читал его как открытую книгу. – Но чувствует мое сердце, что задаст нам жару это дело.

– Пусть ребята поработают с тем, что есть. А дальше видно будет. А я пока не вижу смысла выходить на работу, очень уж мало материала. Я подумаю над этим, а через два дня буду на работе. Может всё разрешится за это время. А нет, так будем возбуждать дело и работать в обычном режиме.

Полковник поднялся, тяжело ступая, направился в коридор и подав мне на прощание руку, удалился. А я отправился к дивану, намереваясь позвонить дочери и жене, чтобы узнать, когда Вера собирается вернуться домой и что это за ухажер у неё появился, о котором рассказал мне Нестеров.