Тем не менее это не помешало ему остаться в числе лучших учеников.

Приказ № 11 от июня 1937 года гласит:

«Премировать учащихся, достигших лучшей успеваемости.

В том числе Федора Абрамова – сохранить за ним Пушкинскую стипендию до сентября, выдать деньги сейчас по 1 сентября 1937 года.

Всех направить в Веркольский пионерлагерь».

Время было суровое.

Помимо пушкинского юбилея, 1937 год памятен и массовыми репрессиями.

Именно этим годом датируется окончательный разгром И.В. Сталиным «ленинской гвардии». К началу весны 1937 года по Наркомтяжпрому было осуждено 585 человек, по Наркомпросу – 228, по Наркомлегпрому – 141, по Наркомату путей сообщения – 137, по Наркомзему – 192 человека.

Выступая 18 марта на собрании руководящих работников НКВД, Николай Иванович Ежов подверг критике Г.Г. Ягоду. Началась большая чистка НКВД, в ходе которой было арестовано и расстреляно немало палачей русского народа.

Думал ли о справедливом возмездии Александр Иванович Куприн, сказавший на вокзале в Париже, что готов идти на Родину хоть пешком, не известно… Но именно 29 мая 1937 года, когда прозвучали эти слова писателя, на Белорусском вокзале арестовали командующего войсками Белорусского военного округа Иеронима Петровича Уборевича. Командующий войсками Киевского военного округа Иона Эммануилович Якир был арестован в этот день на вокзале в Брянске. А через два дня застрелился, запутавшись, как писали в газетах, в связях с контрреволюционными элементами, Ян Борисович Гамарник, глава Политического управления РККА.

Разумеется, нелепо было бы изображать сталинские чистки тридцатых годов как целенаправленную борьбу с русофобией. Сталин боролся за укрепление государственности, и русофобы-ленинцы уничтожались, как враги сталинской государственности.

Не следует забывать и того, что ближайшие сподвижники и родственники предназначенных на уничтожение «гвардейцев» занимали ответственные посты в НКВД и по мере сил пытались саботировать затеянное И.В. Сталиным освобождение страны.

30 июля нарком Н.И. Ежов подписал приказ № 00447, предписывающий в течение четырех месяцев, начиная с 5 августа во всех республиках, краях и областях провести операции по репрессированию бывших кулаков, казаков, служителей церкви, а также членов их семей, способных к активным действиям против Советской власти. Для проведения массовых «операций» утверждался персональный состав областных «троек». В них входили председатели областных управлений НКВД, секретари областных комитетов ВКП(б) и областные прокуроры. На каждую республику, край, область было определено контрольное число лиц, которых необходимо подвергнуть немедленному расстрелу, а также лиц, подлежащих лишению свободы на сроки от 8 до 10 лет.

Справедливости ради надо сказать, что попытки такого саботажа в НКВД пресекались.

1 августа был арестован руководитель управления НКВД по Саратовской области комиссар Госбезопасности 1‐го ранга Яков Саулович Агранов (Янкель Сорендзон), который долгое время безнаказанно вершил кровавые расправы в России. Подобная участь постигла вскоре и самого Н.И. Ежова и его ближайших помощников.

Любопытно, что 31 июля 1937 года в районной газете появилось первое прозаическое произведение Федора Абрамова – заметка «Мы возмужали».

Никакого отношения к развернувшимся чисткам и репрессиям она не имела (речь в заметке шла о комсомольской работе в пионерлагере) и тем не менее ее строки дышат суровым духом 1937 года:

«Наша жизнь была разнообразной и веселой. Ежедневно мы работали в звеньях, занимались спортом… Беседовали о бурной жизни в нашей стране, о героическом перелете Чкалова, Байдукова и Белякова, о завоевании большевиками вершины земли – Северного полюса… Часть из нас сдали нормы на «Юного Ворошиловского стрелка» и «Противохимической обороны».