АДАД-НИРАРИ. Певец из Вавилона вчера пел песню на набережной, я ее запомнил…

СЕМИРАМИДА. Ты по-прежнему пропадаешь вечерами на набережной?

АДАД-НИРАРИ. Там весело. А во дворце такая скука.

СЕМИРАМИДА. Может, ты и прав. Ну, спой, что ты слышал.

АДАД-НИРАРИ (поет).

Ночь заглушит голоса,

Город усталый уснет.

Звездам на небесах

Будут вести подсчет

Влюбленные и жрецы.

Людям приснятся сны,

Ужасы и мечты,

Внеисторический бред

Тысяч и тысяч лет,

Который лишь мудрецы

Растолковать умеют.

СЕМИРАМИДА (с улыбкой). Ты влюблен?

АДАД-НИРАРИ. Не знаю… Я видел одну девушку…

СЕМИРАМИДА. Видел ее лицо?

АДАД-НИРАРИ. Да… Она такая красивая!

СЕМИРАМИДА. Ты должен знать, сынок, что с открытыми лицами ходят только … (Подыскивает слово)

АДАД-НИРАРИ (нетерпеливо) Знаю – блудницы и рабыни. Мы это проходили с учителем законоведения, он даже на память велел выучить. (Цитирует положение закона) «Рабыни и блудницы не должны быть закрыты; кто увидел закрытую рабыню, должен схватить ее и привести к входу во дворец. Ей следует отрезать уши…»

Все-таки наши законы жестоки к женщинам. Там сказано (Цитирует с возмущением) «Муж может бить свою жену, таскать за волосы, повреждать и прокалывать ее уши». Разве это правильно?!

СЕМИРАМИДА (разводит руками). Пережитки прошлого.

АДАД-НИРАРИ. Я издам другие законы! И возьму в свой гарем всех красивых девушек, каких полюблю!

СЕМИРАМИДА (улыбаясь). Только помни: гарем – опасность не меньшая, чем непокорная армия.

АДАД-НИРАРИ (едва дослушав предостережение матери, прикладывает палец к губам) Т-ш-ш! (Снимает обувь и, держа ее в руках, крадется мягко, неслышно, к пологу, прислушивается, возвращается, отводит мать подальше от полога, на авансцену, и шепчет). Там этот евнух Набу подслушивает. Я слышал его сопение…

СЕМИРАМИДА (смеясь, не понижая голоса). Знаю.

АДАД-НИРАРИ (шепотом, удивленно). Так почему же ты его не прогонишь? Он может сообщать твои тайны твоим врагам. Разжалуй его из секретарей в пастухи.

СЕМИРАМИДА (в полный голос, она знает, что из ее слов, вне контекста, Набу, даже услышав, не поймет, о чем речь). А ты подумай хорошенько: почему? Вот тебе задачка на сообразительность, будущий царь… Одна подсказка: он человек образованный, умный, а значит полезный.

АДАД-НИРАРИ (в раздумии расхаживает по террасе, время от времени поглядывая на мать; найдя ответ, подбегает, шепчет, отбивая ритм фраз взмахами руки). Понял. Твои люди следят за каждым его шагом, доносят тебе, куда он ходит, и получается – он у тебя, сам того не ведая, вроде наводчика во дворце…

СЕМИРАМИДА. … и в армии.

АДАД-НИРАРИ (изумленно, шепотом). В армии?.. Она же так тебе верна!

СЕМИРАМИДА (в полный голос). Верна. А почему?

АДАД-НИРАРИ (на этот раз быстро догадавшись; громко). Ты щедро им платишь.

СЕМИРАМИДА (в полный голос). Правильно. И ты щедро плати, если хочешь верности от армии…

АДАД-НИРАРИ (шепотом). А тех, к кому Набу тайком бегает во дворце, ты как держишь в узде?

СЕМИРАМИДА (шепотом). Во-первых, ему только кажется, что он бегает тайком. Во-вторых, они, его дружки, на большое сопротивление не отважатся.

АДАД-НИРАРИ (запальчиво, но по-прежнему шепотом). Но отважились же братья моего отца. Дедушка оставил престол ему, а они два года не пускали его в столицу, и ему пришлось с ними воевать.

СЕМИРАМИДА (в полный голос). Теперь такого не будет. Ты взойдешь на престол в свой срок – в день совершеннолетия. (Шепотом) Я приняла меры.

АДАД-НИРАРИ. Какие?

СЕМИРАМИДА (шепотом). У Набу есть племянники, которых он очень любит, у остальных – дети.

АДАД-НИРАРИ (глядя на мать широко раскрытыми глазами, шепотом). Так вот для чего ты устроила в Кальху школу для всех детей наших родственников и царедворцев. Они – твои заложники!