Характерно, что своих убитых и раненых нападающие унесли с собой.

Началось. Пошла работа.

Дворня и стража усиленно (по секрету) распространяли среди простолюдин по рынкам и харчевням, легенду о неучтивых паломниках, изгнанных из Королевского Замка.

Подвалы главной башни оглашались по ночам звериным воем пытаемых ради допроса пленников. По площадям, по дорогам и перекресткам, сновали «божьи люди», убогие, юродивые. Прислушивались, высматривали. Иногда тайком совали в ладонь нужному человеку золотую монету (это нищие-то).

Из Аббатства во все четыре стороны света широким солдатским шагом разошлись посланцы, монахи, смиренные слуги господни. Куда и зачем, с какими поручениями и наказами, одним им ведомо.

Шли дни и недели. Канцлер еще больше похудел и осунулся. Маршал передвинул войско поближе к Замку. Святой Отец часто и сокрушенно вздыхал, бормоча то ли молитвы, то ли, наоборот, богохульства.

Король, трезвый и раздражительный, с изяществом бегемота в посудой лавке, вершил насущные государственные дела. Иногда, ближе к ночи, к нему приходили какие-то подозрительные личности, разговаривали при закрытых дверях. Звякало в тишине золото.

Большая Королевская Охота была в разгаре. Трубили рога. Заливались лаем и рвались с поводков борзые. По оврагам затаились осторожные волки. Бравые бароны азартно гоняли по крестьянским полям перепуганных зайцев. Над кострами, постоянно чем-то посыпаемые, поливаемые, натираемые, медленно проворачивались на вертелах цельные туши кабанов и оленей. Иноземные послы галантно и настойчиво оказывали знаки внимания благородным дамам. Благородные дамы, раскрасневшись от верховой езды, пряча под длинным ресницами «чертей» в глазах, сдавали назойливым кавалерам одну позицию за другой. Все шло своим чередом. Такой мелочи, как отсутствие Короля, никто не замечал.

В честь престольного праздника «Исцеления Всех Язв Святого Йоргена», ворота монастыря были открыты настежь. Церковный колокол радостно звякал на всю округу. Вереницы прихожан степенно тянулись к святому причастию. Возле ворот на громадном противене аппетитно шкворчали «карпики по-монастырски». Рядом, на деревянных козлах, была водружена огромная винная бочка. Тут же стояли корзины со свежевыпеченными хлебами. «Угощайтесь, добрые христиане». На такие мелочи монахи не скупились.

Во дворе обители, под навесом, подальше от чужих глаз и ушей, расположились Король, Канцлер, Отец-Настоятель и Молодой Маршал. Стол, по случаю скоромного дня и престольного праздника, был накрыт весьма изобильно.

Маршал радовал глаз молодецкой статью, здоровым аппетитом, румянцем во всю щеку и девственной чистотой внутричерепного пространства. Он увлеченно терзал белоснежными зубами жареную баранью ногу, с искренним обожанием и преданностью взирал голубыми глазами на Короля.

Канцлер сосредоточенно жевал пучок петрушки.

Святой Отец, перебирая четки, отсутствующим взглядом смотрел на запеченную до румяной корочки сочную куропатку.

Король неспеша тянул из кубка крепкое монастырское вино и забывал закусывать.

Молчали. Все уже сказано. На душе было тягостно.

Нужные в государстве люди – монахи и нищие, купцы и разбойники, послы и уличные девки, по крупинке собрали требуемые сведения. Канцлер с Аббатом сложили из них «мозаику».

В общем-то, подданным Королевства ничего не угрожало. Как раньше жили, так и дальше жить будут.

А вот лично Короля, ни войско, ни стены Замка, ни Император, ни Папа защитить не могли. Единственной защитой, для него лично, мог стать только маленький и сморщенный, пищащий и обкаканный, комочек живой плоти с Королевской голубой кровью в жилах.