Симыкин растопырил пальцы обеих рук и развел их в стороны, проговаривая название, словно осязая невидимый шрифт.

– Вы можете спросить меня: «Ну какой идиот по собственной воле решит отчекрыжить себе палец или отгрызть лапу у какой-нибудь дохлой кошки?» Что ж, позвольте мне пока сохранить в секрете некоторые детали нашего шоу. Когда придет время первого выпуска, вы все увидите сами!

Закончив последнюю фразу, Симыкин перевел дух и обвел глазами окружающую обстановку.

– Да, забыл вам сказать, – теперь уже обычным голосом произнес он: – Как видите, я вернулся в знакомую гавань, – тут Артём криво усмехнулся, – пытаюсь вот наладить отношения с Маринкой и забыть про недавний… опыт. С ее стариками, конечно же, несколько другая ситуация, но меня это не особо волнует, – он потер переносицу и открыл было рот, видимо, чтобы сказать еще что-то, но затем лишь помахал ладонью в камеру и, бросив короткое «На связи, друзья!», остановил съемку.

– Зачем ты притащил ее сюда?! Ты совсем что ли того? – тоном рассерженного гуся зашипели за кадром.

Камера была направлена в пол. В кадр попадали носки голубых кроссовок и до блеска начищенные паркетные доски, частично прикрытые куском похожего на ковровую дорожку покрытия.

– Да все нормально, – вкрадчиво ответил Артём, – успокойся ты!

– Успокойся? Ты вообще понимаешь, чего мне стоило организовать эту встречу? – похоже, что раздраженным собеседником Симыкина был его друг Андреевский. – Нас сейчас выкинут отсюда и все! Причем для меня последствия будут гораздо серьезнее!!!

– Молодые люди, у вас все в порядке? – послышался женский голос.

– Да-да, все нормально, извините! – ответил Дима и яростно зашептал: – Выключай свою шарманку, живо!

– Димон, я не могу! – в свою очередь шепотом ответил Артём. – Это же часть всего проекта, ты что, не понимаешь?

– Твою ж мать, чувак! Я не пущу тебя к нему с камерой! Я сейчас встану и уйду отсюда к чертовой бабушке!!!

– Давай, я засуну ее в рюкзак? – с надеждой в голосе предложил Симыкин. – Будет хоть что-то слышно. А потом я наложу какой-нибудь графон…

– Какой, на фиг, графон?! Ты сбрендил? Я тебе еще раз говорю…

Спор хозяйствующих субъектов прервала назойливая трель интеркома. Раздался звук поднимаемой трубки, а затем все та же женщина предложила им пройти в кабинет.

– Или ты сейчас же оставляешь ее здесь, или я ухожу, – стальным тоном сказал Андреевский.

– Блин, Дим…

– Ты что, не понял?!

– Да оставляю, оставляю… друг тоже мне… – заворчал Артём и пихнул камеру в стоящий у ножки стула рюкзак. – Можно я пока что оставлю свою сумку здесь? – громко поинтересовался он, обращаясь к секретарше.

– Да, конечно, – коротко ответствовала та.

– Ну спасибо вам, Дмитрий Олегович! – язвительный голос Артёма становился все тише по мере того, как его обладатель отходил дальше, и запись успела зафиксировать лишь обрывок его следующей фразы: «Такая фактура пропа…».

– … мать! Я был в полной уверенности, что он клюнул, в полной! – голос Артёма прямо-таки сочился разочарованием.

– Ну, а что ты хотел? – Дима был явно настроен более флегматично, хотя чувствовалось, что он тоже расстроен. – Твоя идея слишком радикальна для восприятия солидного бизнесмена…

– Солидного бизнесмена… – передразнил его Артём. – Этот солидный бизнесмен в девяностые небось с пистолетом и в малиновом пиджаке по подворотням бегал!

– А если и так? – не стал спорить Андреевский. – Ты вот даже не соизволил костюм надеть на встречу. Это – знак неуважения, и он тоже мог сыграть свою роль.