Крунар выпрямляется в своем кресле, внезапно насторожившись:

– Но ведь во главе всего, уж верно, стоит французская регентша?

– Не исключено, – уклончиво отвечает Дюваль. – Однако она действует через кого-то при нашем дворе, и я намерен выяснить, через кого именно!

Крунар делает приглашающий жест:

– Не поделитесь вашими подозрениями?

– Не сейчас, – негромко отвечает Дюваль.

Тем не менее его отказ потрясает.

Крунар первым приходит в себя:

– Полагаю, вы не подразумеваете, что нам нельзя доверять?

– Ни в коем случае. Просто было бы крайне неразумно болтать о каких-либо подозрениях, не имея основательных улик. К сожалению, – тут Дюваль бросает на меня очередной убийственный взгляд, – кое-кто упорно убивает всех, кто мог бы их дать!

Аббатиса задумчиво поджимает губы, складывая руки так, что рукава соединяются на груди.

– И каким образом, по-твоему, мы могли бы это исправить? Вероятно, мы должны советоваться с тобой всякий раз, когда святой призывает нас к действию?

Дюваль проводит ладонью по волосам и поворачивается к окну:

– В этом нет необходимости. Однако мы должны изобрести какой-то способ согласовать наши усилия. Покамест из-за действий вашей послушницы важные сведения так и не дошли до ушей герцогини…

Я выпрямляюсь, как от пощечины, и вполголоса произношу:

– Возможно.

Он удивленно оглядывается:

– Не понял?

Я готова радостно склониться перед моим Богом и перед моей настоятельницей, но будь я проклята, если с готовностью уступлю этому человеку! Я вскидываю голову и смотрю ему прямо в глаза:

– Я сказала: «возможно». Почем знать, может, они ничего такого важного и не сказали бы!

Он подходит ко мне и останавливается так близко, что я вынуждена задрать голову. А он еще и упирается руками в подлокотники, пригвождая меня таким образом к сиденью.

– Теперь-то мы этого никогда не узнаем, – говорит Дюваль тихо и насмешливо.

Он так близко, что я ощущаю каждое его слово как теплый комок, ползущий по моей коже.

– Дюваль! – Резкий голос аббатисы нарушает напряженную тишину. – Хватит запугивать мою послушницу!

Он краснеет и рывком выпрямляется, убирая руки с подлокотников.

– Не больно-то я испугалась, – ворчу вполголоса.

Он отвечает сердитым взглядом, но ничего не говорит. У края его рта начинает дергаться жилка.

– Да скажите вы им! – обращается он к канцлеру Крунару. – Объясните, до чего хрупко равновесие сил! И как любое добытое слово может его поколебать!

– Нет нужды что-либо объяснять мне, – по-прежнему резко произносит настоятельница.

Крунар разводит руками:

– Стало быть, вам известно, что это воистину так. Над нами стервятники кружатся! И с каждым днем все смелее! Регентша Франции уже запретила Анне короноваться в качестве герцогини. Наши враги спят и видят отдать ее под опеку французам, а там и Бретань присвоить! Они и замужеством ее намерены по своему произволу распорядиться…

Дюваль принимается расхаживать по кабинету туда и сюда.

– Повсюду шпионы. Мы не успеваем их выслеживать! Французы свили сущее гнездо при нашем дворе. Приграничные народы уже волнуются…

– Не говоря уже о том, – добавляет Крунар, – что присутствие шпионов не позволяет нам тайно надеть на Анну герцогскую корону. Они сразу об этом проведают. А до тех пор, пока мы не коронуем ее перед лицом народа и Церкви, мы очень уязвимы…

Как же я сочувствую нашей бедной владычице!

– Но ведь должен быть выход, – вырывается у меня.

Вообще-то я обращаюсь к настоятельнице, но отвечает Дюваль:

– Я его найду. А если не найду, так создам. Собственными руками! Клянусь, что увижу ее коронованной. И замужем за достойным супругом. Но чтобы этого добиться, мне нужны сведения. Все, какие возможно!