- Я боялся, что ты проберешься под кожу. Пытался абстрагироваться, представить на твоем месте другую телку. Именно телку, которую надо драть. А ты такая красивая была, и небесная. Как с облака упала, распластавшись в моих грязных руках.

Не давая мне опомниться, он наклонился и запечатал на губах несдержанный похотливый поцелуй. Поцелуй – предложение, как всегда глубокий, настойчивый и очень влажный.

- Уходи! А то бабушку позову! – прошипела в манящие красивые губы.

- Не позовешь. Хочешь ты меня. – Волков бесстыже залез мне в трусы. – Говорю же, хочешь! Вон, как всегда, реагируешь – брызжешь, как фонтан, и пахнешь так, что а-а-а… – парень запрокинул голову, издав тихий гортанный стон.

- Урод.

- Правильно ты все сказала – урод я! Вёл бы себя, как мужик, всю ночь бы трахались, а так… – его пальцы ущипнули припухший клитор.

- Руки убери! Хреновый из тебя трахарь, Волков.

- А ты такая сладкая, что я сейчас в трусы кончу, – ухмыльнулся, тяжело дыша.

- Проваливай! – остервенело сжала зубы.

- А то что?! Ну, хочешь, ударь меня. Давай, бей! Врежь со всей силы! Гад я, Снежка! Уничтожил и растоптал свою первую любовь.

Вот ведь связалась на свою голову. Деревенщина, да еще и псих!

- Плохо мне, Снеж. Так плохо, что сдохнуть хочется… – поежилась от страшного хруста его костяшек, ужасаясь очередным переменам, произошедшим на красивом лице.

Там уже отчаяние граничило с помешательством. Маска спала, обнажая признаки мучительной борьбы. И Волков уже не выглядел, как бессердечный сельский трахарь, скорее, как затравленный умирающий волк.

- Можно, я чуть-чуть с тобой полежу?! Гладить буду, зацеловывать? Сказку расскажу. Я все исправлю, Снеж! Плохо мне, понимаешь?! Душа горит…

Меня колошматило от нахлынувших противоречивых эмоций, а еще и его крепкий мужской запах, казалось, разлился повсюду, пропитав кожу до самых пор…

- Да хватит меня мучить!!! – со всей дури пробежалась ногтями по его лицу. – У-х-о-д-и! – захныкала от отчаяния, гипнотизируя свежие кровоподтеки.

Не произнеся ни слова, парень погладил свою изувеченную щеку, наконец, поднявшись. Я с наслаждением перевернулась на другой бок, моментально проваливаясь в тягучие объятия сна, однако он оказался недолгим…

Вздрогнула, ощутив прикосновение чего-то мягкого и теплого к своим бедрам. Приоткрыв один глаз, обнаружила, что Демьян расположился у меня в ногах, самым тщательным образом вытирая кожу мокрым полотенцем.

Сил на сопротивление не осталось. Я словно находилась между реальностью и сном, в сладком оцепенении, покрываясь болезненными мурашками, позволяя ему совершать очередной акт вандализма над моим телом…

Тем временем Волков стянул с меня трусы, принимаясь бережно промокать саднящую плоть между ног. Я уже даже не пыталась унять выпрыгивающее сердце: слишком много на него свалилось за одну ночь.

А потом чуть не переломилась надвое от мощного резкого разряда тока в клитор… Демьян закинул мои ноги себе на плечи, принимаясь с жадностью вылизывать нежную разгоряченную плоть.

- Животное! Уродец! – шептала, задыхаясь и дрыгая попой в разные стороны. – Сгинь, погань!

Лежать спокойно в моем положении было невозможно – все ощущалось настолько остро и влажно, будто он решил вытрахать из меня душу: лизал, покусывал, обхватывал губами, и так по порочному кругу до бесконечности.

Пронзительно застонала, стоило Волкову замедлиться. Он принялся бережно обводить складки кончиком языка, будто выписывает на них причудливый узор. Художник долбанный.

- Маленькая, розовенькая. Вот, бл*, я попал. Какая же ты вкусная, Снежка, – он то прикасался к клитору, то отрывался от меня, наглаживая щелку пальцами. – Знаешь, сколько раз фантазировал, как разложу тебя на сеновале, задеру юбку и буду насиловать языком?! А запах твой, Снеж… – тяжело дышал мне туда, доводя до обморока.