Покидая столовую, я прикрываю губы рукой, чувствуя себя так, будто меня облили грязью. Прежде я никогда не чувствовала подобного. Сейчас мне почти стыдно, а раньше для того, чтобы испытывать стыд, у меня не было причин.

Выходя из студенческого центра, я замечаю Джека.

– Эй! – зову я, но, посмотрев на меня, он отводит взгляд, и я вижу, как покраснели кончики его ушей.

– Джек!

Когда Джек поворачивается ко мне, его губы сжимаются, а брови опускаются. Никогда раньше я не видела его таким злым, поэтому почти решаю отступить, но что-то меня удерживает. Мое собственное упрямство или ярость из-за ситуации, в которой мы оказались вместе.

– Чего ты хочешь, Вайолет? – в его голосе настоящая злоба.

– Я…

– Ты позоришь меня! – Он подходит ближе и наклоняет голову так, что наши лица оказываются друг напротив друга. – Я не знаю, что это за чертова игра, но…

– Игра? – задыхаясь, шепчу я. – Ты издеваешься надо мной? Думаешь, я хотела, чтобы все увидели…

– На том видео видно, какая ты шлюха! – Он приподнимает плечи, но его гнев внезапно переходит в безразличие. – Откуда мне знать, чего ты хотела? Летом ты была совершенно другой девушкой. Ту девушку я знал, а теперь… – Он качает головой. – Ты поступаешь со мной, как с Грейсоном. Рушишь мою карьеру.

– Ты что, издеваешься надо мной? – В шоке я отступаю. – Обвиняешь меня в том, что я разрушила твою футбольную карьеру? Я слишком много выпила, и кто-то воспользовался интимным моментом. Это не моя вина!

Как же все это оскорбительно.

На короткое мгновение я позволяю себе прочувствовать то, что произошло, и погрузиться в водоворот уязвимости. Но затем это проходит.

– Знаешь что, Джек?! Пошел ты! И пошли все твои приятели, которые шептались обо мне за моей спиной. С меня хватит!

Теперь мне смешно даже думать, что он мог быть расстроен из-за того, что мне приходится в одиночку проходить через этот позор. Я устала, видео удалили, Джек просто придурок, а Грейсон – монстр. Вот и все.

В конечном итоге все утрясется.

Но вернувшись домой, я понимаю, что ошиблась. Осторожно толкая уже приоткрытую дверь, которая плавно поворачивается на своих бесшумных петлях, я прикусываю язык и удерживаю себя от желания окликнуть Уиллоу. Мы только что виделись с ней в столовой, и она не могла оказаться здесь раньше меня.

Сжав телефон в руке, я вхожу в квартиру и набираю 9–1–1, готовая нажать на вызов и позвать на помощь. После осмотра гостиной и комнаты Уиллоу становится очевидно, что они остались нетронутыми. Несмотря на открытую дверь в ее спальню, внутри царит порядок, а постель осталась идеально застеленной.

В отличие от моей комнаты, которая полностью разгромлена.

Кто-то выдернул матрас из каркаса моей кровати, а затем изрезал его на куски, и теперь кусочки поролона и пух устилают весь пол моей комнаты. Деревянная рама кровати треснула, а вся моя одежда вытащена из шкафа и комода и повсюду разбросана. Они даже сломали комод.

Продолжая осмотр, я обращаю внимание на стену с фотографиями, с которой льется краска. На стене написано всего одно слово, которое не должно так сильно меня ранить, учитывая недавний разговор, состоявшийся в моем классе. Но оно ранит и причиняет боль. Из-за него мои глаза будто наполняются маленькими иголочками, которые колют веки и вызывают слезы. Красная краска стекает со стены, капая на куски поролона и ковер, а ни одна из фотографий, висевших на стене, похоже, теперь не подлежит восстановлению.

Я заставляю себя перечитать слово на стене еще и еще раз, вглядываясь в буквы, из которых оно состоит.

Вздыхая, я качаю головой.

Я не та, за кого они меня принимают. На данный момент я вообще никто. Просто свободная девушка, плывущая по течению, но для них я…