Зарыдав в голос, Риша выпрямилась и вслепую побежала по лестнице вверх, лишь бы подальше от страшного подземелья, в котором, пожираемая червями заживо, медленно умирала Праматерь, Вечная богиня, та самая, во имя которой уходили на заклание агнцы. Та самая, чьими живыми воплощениями на земле служили Мудрые матери. А Риша, и подобные ей слепые жрицы-сестрицы, должны были пестовать Ее совершенные дары, какие некогда обещала Она преподносить перволюдям в ответ на их покорность и правильную просьбу.

Много с тех пор слез и крови утекло, а Благая богиня изменилась до неузнаваемости. И Риша проснулась в еще более горьких слезах, чем засыпала, потому, что стала свидетельницей того, во что превратилась Благая матерь. Никакая она теперь не благая. И если попросить ее – о чем угодно, о помощи, о даре ли – она не поможет, а лишь только обратит во зло все благие помыслы просителя. И почему так, откуда Рише известно об этом, она ответить бы не смогла. Одно лишь знала точно: за истину эту и за отказ следовать велению некогда Всеблагой ей придется заплатить страшную цену.

Теперь даже во сне не было Рише утешения.

Опустошенная, она лежала на кровати в тихой спальне, молча глотая слезы, когда вдруг услышала:

– Риша!

Встревоженный, всегда чуть более грубоватый, чем положено девушке, голос Ами.

– Эй, ты здесь?

Риша подняла руку к лицу и вытерла слезы со щек, когда подруга подошла к ней и метко сжала мокрую от слез ладонь.

– Почему ты плачешь?! – Риша не успела собраться с мыслями, чтобы ответить, но Ами, похоже, ответ и не требовался. – Тебя вызывали, да? Что они сказали, что-то плохое?.. – взволнованный голос ее дал петуха, и Ами замолчала, стискивая Ришину ладонь.

Та, наконец, нашла в себе силы, чтобы перестать плакать, и медленно села на кровати. Ами помогла ей, придержала за спину. Рука ее дрожала. Из ведущего к трапезной коридора доносились оживленные голоса других девушек, значит, ужин еще не закончился.

– Мне сон приснился, – сказала Риша, недоумевая, как могло пройти так мало времени. – Кошмар… Ничего страшного, прости, если напугала.

– Сон? – спокойнее переспросила Ами, но металлические нотки напряжения продолжали позвякивать в ее голосе. – И все?

– И все, – согласилась Риша, кладя руку поверх ладони подруги на своей руке.

Но Ами дернула рукой, высвобождаясь.

– Тебя не вызывали? – с ужасным подозрением спросила она.

– Куда? – Риша все никак не могла взять в толк, к чему подруга клонит.

Ами шумно задышала.

– Ты знаешь, куда, – проговорила она сквозь зубы.

Риша покачала головой. Ами задышала еще шумнее и чаще.

– Так ты обманула меня? – тяжелым голосом задала она вопрос.

– Что?! – Риша опешила. И тут ее озарило, о чем подруга толкует. – Ну что ты, конечно, нет! Разве могла бы я?..

– Почему же тогда за тобой не пришли? – перебила Ами. Тяжести в ее вопросах нисколько не убавилось.

– Не знаю, – растерянно пожала плечами Риша, – вероятно, Берилл еще не успела сообщить…

– Да ты что! – Ами громко, неестественно рассмеялась. Риша протянула руку, чтобы дотронуться до подруги, но та отшатнулась. – А Берилл вообще в курсе всей этой истории?

– Какой истории? – Риша попыталась встать, чтоб подойти к подруге, но та грубо толкнула ее обратно на кровать.

– Ну этой, с оживающими спящими, – неприятно визгливым, на грани с истерикой, голосом уточнила Ами. «Спящими меж корней» она называла статуи: у каждой девушки были свои обозначения для них, ведь они редко обсуждали между собой главный предмет своей работы. – Которую ты придумала.

– Я ничего не придумывала, – пролепетала Риша. Она вдруг со страхом подумала, что просто еще не проснулась от кошмара, и тут же Ами с силой ухватила ее за плечи и тряхнула.