Что ж, в принципе, все это предсказуемо. Отец всегда учил Куаутемока быть предельно осторожным в делах политики, да и Куаутемок сам понимал, что его тайный роман с принцессой – огромный риск, но ничего не мог с собой поделать. Любовь была превыше инстинкта самосохранения. А когда удалось договориться о династическом браке, брахман и вовсе потерял всякий страх, вот и начали ходить слухи.

Ора, сестра наилучшего Трапезустия, была из высшей касты наилучших – правителей Союза. Даже смотреть на нее Куаутемоку недозволительно, не то что спать с ней. По суровым кастовым законам Ора могла выйти замуж только за представителя касты лучших либо за главу какого-нибудь храма или княжества. Но любой правитель княжества или верховный брахман кастой ниже, чем наилучшая, поэтому рассчитывать на столь великую честь и безмерное счастье Куаутемок мог только в том случае, если бы взять в жены Ору ему предложил сам наилучший. Поэтому влюбленные всячески скрывали свою связь. Но когда настал счастливый момент и Трапезустий предложил Куаутемоку династический брак с принцессой, у молодого юноши голова пошла кругом и он забыл о мерах предосторожности.

Куаутемок лишил Ору невинности до брака, нанеся серьезное оскорбление роду наилучших и совершив тяжкое преступление. Поэтому нет ничего удивительного, что Трапезустий решил устранить Куаутемока, узнав о его романе с Орой. Но его реакция была бы предсказуема, если бы государь не нуждался в помощи и поддержке Куаутемока. Да и почему же он тогда так легко отказался от мести Мануаку Копанаку ради сохранения мира, а Куаутемока вопреки политической необходимости сразу же решил отправить на тот свет?

Трапезустий не мог привлечь Куаутемока к открытому суду, ведь иначе его позор стал бы известен на всю страну. Что ж, в этом его ошибка. Если Куаутемоку удастся спастись, то он сможет обвинить Трапезустия в том, что он пытался убить главу храма. А если брахман предъявит государю это обвинение, то будет всего два варианта развития событий: война между лучшими и храмом пса либо два владыки смогут договориться и урегулировать взаимные претензии.

– Не достоин он последнего слова, – рыкнул один из кшатриев, но гневный молниеносный взгляд ягуара ясно дал понять: слова не давали именно этому ящеру.

– Ты хочешь что-нибудь сказать, а? Я не собираюсь ждать весь день! – обратился кот к пленнику.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь. Это все ложь, – Куаутемок старался говорить как можно спокойнее. Он не собирался говорить правду этому паршивому коту.

– Вот паскуда, у тебя даже не хватает смелости признаться в своем преступлении. Ты не мужчина, ты размазня! – рявкнул ягуар и отвесил Куаутемоку мощную пощечину. – Что ж, пора с этим кончать.

Кшатрий убрал меч от Куаутемока, этот надоедливый металлический холодок перестал раздражать шею брахмана. Мурашки побежали по коже, он словно чувствовал, как боец за его спиной заносит стальной макан для рокового удара. Медлить нельзя, нужно действовать!

Только сейчас Куаутемок увидел, что у кошака за поясом красуется его хрустальный нож, тот самый, который ему подарил отец перед смертью. Неконтролируемый гнев волной накатил на перепуганного парня. По пальцам побежало тепло, энергия огня готова была хлынуть наружу.

Из-за спины ягуара послышались уверенные шаги. Кот, тоже услышав посторонние звуки, обернулся. На поляну вышли пятеро нововеров. Недобитки!

Среди нежданных гостей было трое мечников, один сын очищения и один лансер. Когда-то нововеры были солнцепоклонниками. Они поклонялись богу солнца и света Сатарису и жили по законам рыцарства. Но затем появился Баал, бог зла и тьмы. Первое время черный властелин скрывался под светлой личиной и вербовал своих последователей. Многие рыцари преклонили пред ним колени. Лорд тьмы взял в жены вечную Айли, и она родила ему троих детей: духа Чистого Света без тела и плоти, Виану, царицу любви и живой природы, и Анадона, черное дитя из мрака и багрового пламени. И когда родился младший сын, темное дитя, Баал скинул с себя светлую личину и бежал из Гилион-Палантина, святой земли.