И сам себя останавливает. А у меня от его слов душа уходит в пятки, а в голове рождается миллион вопросов. Какое сходство? С кем? Почему у Хаитова поехала крыша? То есть то, что он вытворял со мной, для него не повседневная реальность? Эти вопросы жалят меня словно пчелы. Но я не знаю ответов на них.

Постепенно плохое самочувствие берет свое, и мои глаза снова закрываются.

Опять не надолго.

На этот раз будит меня осторожный стук в дверь. Правда, для чего стучали непонятно. Потому что, не дожидаясь какого-либо ответа, в палату входит тучная женщина в полицейской форме.

Она мне не нравится сразу. Слегка кудрявые волосы окрашены в рыжий и собраны в гульку на затылке. Лицо круглое , как блин, почти без бровей со слишком крупным носом и блеклыми голубоватыми глазами.

Но дело не внешности. Она какая-то неприятная, что ли.

-Здравствуйте! Вы - Лютова Стефания Михайловна? Я - дознаватель. Что у вас случилось?

После развода я взяла девичью фамилию. Я, конечно, не вижу себя со стороны, но, учитывая, что болит лицо, на нем должно быть видно синяки, запястья перебинтованы, ремень врезался в них слишком сильно, об остальном должна была сообщить врач.

-Я хочу написать заявление об изнасиловании.

Она не удивляется и задает следующий вопрос.

-Вы знаете, кто это был?

-Да. Хаитов Дамир Асланович - отец одного из моих учеников.

Вот теперь она таращится на меня во все глаза.

-Вам жить надоело? - невольно слетает с ее губ.

6. Глава 6

Стеша

Ее слова - это как будто оплеуха, которую она мне залепила. С чувством, так что у меня голова дернулись назад. Даже в этом случае все же не было бы такого эффекта. Однако я не отвожу взгляда.

-Вы сами женщина. И считаете, что такое можно оставить безнаказанным?

Тонкие губы поджимаются.

А потом дознаватель произносит :

-Молодые девушки в наше время часто считают, что таким образом можно заработать денег. Строят серьезным мужчинам глазки, провоцируют их. Потом же, - она пожимает плечами, - Им кто-то виноват.

С шумом втягиваю воздух.

-Я не знаю, что там считают молодые девушки по вашему мнению. Оно меня не слишком интересует. Я деньги зарабатываю на работе. А то, что сделал со мной тот мужчина - это преступление. И он должен быть наказан.

Она издает какое-то хмыкание.

-Вы можете написать заявление. Мы передадим его в следственный комитет. К вам подъедут его сотрудники.

От того, что сейчас происходит мне тошно. Морально и физически. Но что если я не первая такая? Что если этот урод делает это постоянно? А если его жертвами становятся совсем еще девочки? И все молчат... Глотают это, как горькую пилюлю, боясь за собственные жизни. Нет, я понимаю их страх. Я и сама боюсь. И понимаю, что то, что я делаю сейчас для меня ничем хорошим не кончится. Но... Он должен ответить! Должен!

-Дайте бумагу. Я напишу.

Она выполняет мое требование крайне медленно и неохотно. Я почти желаю ей, чтобы с ней тоже поступили так, как прошлой ночью со мной. Почти. Потому что во мне не столько кровожадности, чтобы пожелать кому-то пройти тот ад, через который прошла я. Чтобы написать заявление, мне приходится задавать ей вопросы, сама она ничего не говорит.

Когда я ставлю подпись, она тянет руку, чтобы забрать листок бумаги.

-Подождите, я сфотографирую то, что написала.

Меня обдает волной злорадства и насмешки. Дескать, фотографируй, дурочка, тебе это ничем не поможет.

Но я все равно делаю фото. То, что она ко мне приходила, зафиксировано. А остальное пусть остается на ее совести. если она у нее есть.

Больше женщина не заполняет никаких бумаг, а наоборот, торопясь, уходит.

Я смеживаю веки и погружаюсь в беспокойный сон, который прерывается приходом врача.