Он провел несколько раз подушечками пальцев по холмику, потом накрыл его своей горячей ладонью и дотронулся большим пальцем до соска. Меня бы, наверное, передернуло, но шевелиться я по-прежнему не могла. Все что мне оставалось - это оставаться неподвижной и дышать, надеясь, что все это мне мерещится.

Правда, надежда была довольно призрачной.

Рука Хаитова соскользнула с груди и стала гладить живот.

После сдвинулась на лобок. И остановилась. Там я всегда оставляла прямоугольную полоску волос, все остальное удаляла. Сейчас Хаитов водил пальцами по этой дорожке вверх-вниз, едва прикасаясь.

Внутри все замерло, оборвалось. И снова замерло.

Нет! Пусть не трогает меня!

-Сладкая... киска... Если бы ты не была той, кто есть...

Я ничего не понимала. Кто я? Я уверена, что никогда прежде не встречала этого человека. Я - обычная учительница, разведенная, вынужденная перебраться в другой город из-за постоянных преследований бывшего мужа. Почему Хаитов так себя ведет? До переезда сюда я вела замкнутую жизнь. Родители погибли, утонув, когда поехали кататься на лодке. Мне было шесть. Потом я жила с теткой, которая меня попрекала куском хлеба. И сбежала от нее замуж. Как выяснилось, зря. У меня и такого, как Хаитов, не может быть точек соприкосновения. Им неоткуда взяться.

Но я не могла управлять своим телом, поэтому и спросить ничего не смогла. Я почти ждала, что он снова меня изнасилует, но вместо этого оказалась лежащей на мощной груди, с удивлением слушая, как колотится серце моего врага.

Поразительно, но оно у него было. И даже долбилось в грудную клетку, как бешеное. Щекой я ощущала обнаженную кожу. Вот здесь мой мозг решил, что всё это слишком. И я то ли потеряла сознание, то ли крепко уснула.

Проснулась, когда едва забрезжил рассвет. От того, что было слишком жарко. И нет, все, что было накануне, было взаправду, потому что тяжелая мужская рука прижимала меня к крепкому мужскому торсу. Только я не была голой, как мне привиделось. Я была в футболке. Мужской. И, очевидно, принадлежащей Хаитову. Естественные потребности никто не отменял, поэтому я осторожно выползла из захвата. Мужчина не проснулся.

И огляделась. Комната тоже была мужской. В серо-черно-белых тонах. В ней чувствовался стиль. И деньги. И отсутствие женского влияния. Я села на край кровати и еще раз осмотрелась, пытаясь найти дверь в туалет. Вряд ли такой человек утруждал себя, бегая по нужде на первый этаж. Более тщательный осмотр привел к тому, что я заметила три двери в какие-то помещения. Прислушалась к собственным ощущениям и рискнула встать. Ноги подрагивали от слабости, голова кружилась, но не так сильно, как вчера. И мне удалось найти туалет.

Кроме футболки я обнаружила на себе трусы. Обычные, черные, хлопковые трусы. Только не мои. А учитывая, что к ним была прикреплена олвейзовская прокладка, мне вообще сделалось не по себе. Откуда они? Кто мне их надевал? Да еще и с прокладкой? Даже кончики ушей у меня начали полыхать, стоило только подумать об ответах на эти вопросы.

Писать было больно. Появлялась неприятная резь. На прокладке было немного крови. Это нормально? Или нет?

Почему он не оставил меня в больнице? Почему не убил?

Вопросы, вопросы. Без ответов. Как же я от этого уже устала!

Когда вставала с унитаза, голова закружилась сильнее. Нужно лечь. Но куда? Опять с ним?

Однако и прятаться в его туалете - не выход.

Кое-как я вернулась в комнату. Пол раскачивался, ноги не держали.

-Что-то потеряла, Стефания? - раздался обманчиво- ласковый голос Хаитова.

Проснулся, ирод.

Я успела ухватиться рукой за какой-то предмет мебели, так меня повело от звука его голоса. И собственной ненависти. Вся комната закачалась, а перед глазами стало темнеть. Скорее всего, я бы упала опять в обморок, если бы не хозяин спальни, слишком быстро очутившийся рядом со мной. Его руки подхватили меня. Несмотря на внутреннее яростное сопротивление любому контакту с ним, плохое самочувствие не давало мне и шанса обойтись без его помощи.