Только вот он сам не собирался отойти в сторону и дать молодой авантюристке испортить их отношения. Что, черт возьми, она скрывает?

– Я рад, что ты заехал. – Маркус пожал его протянутую руку.

– Соскучился по тебе, – сказал Дэвид. – Соня тут обо мне позаботилась…

– Прекрасно, прекрасно! – с энтузиазмом проговорил Маркус, обнимая Соню за плечи. Его лицо посветлело от удовольствия. – Я хочу, чтобы вы двое получше узнали друг друга.

Было ли в этом какое-то предупреждение? Он знал, что должен запретить себе любые вольные мысли о Соне Эриксон. Невозможно было представить, что он может разбить сердце Маркуса.

Когда Дэвид вернулся в свою квартиру, он позвонил Ровене и сказал, что придет к ней на обед в воскресенье.

– Ничего, если я приду с Полой? – спросил он. – Я знаю, ты не в восторге от нее.

– Прикрытие, дорогой, верно?

Он поморщился:

– Я не хочу, чтобы кто-то думал, будто я ее использую. Просто она действительно любит где-нибудь бывать.

– Ты не ответил на мой вопрос, дорогой.

– Послушай, Ровена, Маркус безумно влюблен в Соню, – твердо сказал он. – Я был у него сегодня. Она тоже там была – обставила цветами весь дом.

– Не сомневаюсь, они там прекрасно смотрятся, – пропел флейтой ее голос.

– О да, рука гения! Знаешь последний писк цветочной моды?

– Так уж случилось, что да, знаю. Соня уже подобрала для меня прекрасные бромелии. Они просто изумительны с этими своими огромными свисающими листьями.

– Уверен, это очень вдохновляюще, – заметил он не без иронии, – но чего все-таки хочет Соня? Она знает, что Маркус влюблен в нее. Можешь ли ты сказать, что их брак будет счастливым, несмотря на этот тридцатилетний разрыв? Она запросто может развестись с ним, оторвав при этом солидный куш. И самое главное – разбить ему сердце. Вот что меня беспокоит.

– Все возможно, дорогой, но кто может предсказывать такие вещи?

– Хорошая отговорка, если что-то пойдет не так, – проворчал Дэвид. – Видно, она и тебя очаровала. У вас с Ролли был отличный брак, так же как и у моих родителей.

– Не забудь, у твоей матери было достаточно денег, так же как и у меня. Никто не мог бы назвать нас охотницами за состоянием. Это, конечно, упрощает дело.

– Мама на четыре года моложе отца, – сказал он.

– Мой дорогой Ролли был старше меня на двенадцать лет.

– Но при этом вы оба принесли друг другу изрядные капиталы. А что Соня может принести Маркусу? И к тому же она не любит его. А он готов сделать все, стоит ей только шевельнуть пальцем. И он счастлив! Действительно счастлив.

Ровена вдруг стала серьезной:

– Я беспокоюсь не меньше тебя, Дэвид. За них обоих. Похоже, что Соню тяготит что-то, от чего она не может избавиться. Соня кажется какой-то потерянной.

– Потерянной? Эта женщина слишком любит тайны.

– Там скрыта какая-то история, дорогой. И отнюдь не счастливая.

Сидя перед зеркалом, Соня надевала сережки.

В эти дни она могла думать только о Дэвиде Вэйнрайте и о нарастающем между ними напряжении. Его образ снова и снова возникал в ее сознании.

«Сохраняй дистанцию. Сохраняй эмоциональные барьеры. Тебе не нужны никакие сложности».

Никуда было не деться от этого внутреннего голоса. У каждого есть такой голос, но у Сони, которая в шестнадцать лет осталась одна, этот голос, казалось, стал еще одной личностью внутри ее. Образ Дэвида Вэйнрайта был таким ярким, таким настойчивым, что впервые в жизни она осознала, каким опасным может быть сексуальное влечение. Оно могло полностью лишить ее самоконтроля! А еще, говорят, он будет на обеде у леди Палмерстон!

Все ее чувства были обострены. Она понимала, как беспокойство могло отразиться на ее поведении. Но как справиться с этой смесью возбуждения и паники, что накрывала ее словно волной? Ей хотелось избавиться от этого. Только женская слабость дает мужчине власть. Она не хотела позволять никакому мужчине доминировать в ее мыслях, не говоря уж о жизни. Она хотела покоя, покоя, покоя! Только зрелый мужчина, который страдал и сам, мог ей дать это.