завтра аванс получу и закажу нам с тобой ключи от подъезда, а себе еще и от квартиры. Не буду тебя отвлекать звонками.

Со стороны лестничной площадки звякнули упавшие

на пол ключи. Через пару секунд возня под дверью, стук

ключа по двери и наконец щелкнул замок.

Выражение лица Дениса вмиг сменилось. Исчезла

улыбка, и погас в глазах огонек радости. Кристина по

количеству времени, которое потребовалось на то, чтобы ее

муж, Денискин отец, смог попасть ключом в замочную

скважину, определила степень опьянения вернувшегося с

работы хозяина квартиры и взглянула на сына. Мальчик

схватил учебник и вместе с ним необычайно быстро,

привычными движениями забрался в большую корзину с грязным бельем. Там затих.

Сильно шатаясь, вошел молодой помятый

мужчина в расстегнутой куртке и в мокрых, но не от дождя,

брюках. Он уперся ладонью в косяк кухонной двери и

попытался разогнуть спину, чтобы взглянуть на жену свысока.

Этого не получилось сделать, муж оттолкнулся от косяка и,

ударив в стену кулаком, с трудом отделяя звуки, проговорил:

– Дениса позови! Пусть покажет мне, как он уроки

сделал.

– В гости он ушел. К однокласснику, – соврала Кристина,

– Ты, Володя, иди на диване приляг, а то упадешь еще

ненароком.

Владимир, словно голодный пес в косточку, вцепился в

возможность поскандалить:

– Ты мне не указывай, понятно? Сам знаю, что и когда

мне делать.

Ругань безостановочно повалила из открывшегося рта

пьяного мужа. Если прислушаться, то складывалось

впечатление, что речь его в моменты ярости подключалась к невидимому источнику зла. Извергались слова и определения настолько омерзительные, что невозможно было поверить, будто все это может произносить человек.

Кристина молчала не потому, что боялась ответить. Она

знала, что то зло, которое выплескивается сейчас, ищет повод не останавливаться. Только тишина могла вернуть тишину.

Владимир неожиданно замолчал, словно его

выключили, развернулся и шагнул в коридор, но до комнаты дойти не смог и прямо в коридоре упал и захрапел.

Из корзины с грязным бельем вылез Денис и тихонько,

чтобы не разбудить отца, ушел спать.

В дверь квартиры тут же позвонили. На площадке стояла

соседка с нижнего этажа:

– Когда это прекратится? В лифт войти нельзя!

Кристина пошла в ванную за перчатками, тряпкой и

ведром с водой. Лифт она отмывала долго. Тряпку и перчатки

завернула в пакет и выбросила в мусоропровод.

Совершенно обессиленная, вернулась в квартиру,

приняла душ, рухнула на диван и мгновенно заснула.

Все это месиво из неприятностей и унижений

составляло то, что называлось красивым определением

статуса быть замужем.

Единственная приятность – сын Денис. Его

появление стало тем дыханием, которое давало силы

терпеливо нести все остальное.

Денис стал радостью и для свекрови. Эта

наиприятнейшая женщина столько натерпелась от своего

мужа, от отца Владимира, так страдала, наблюдая, как сын

пошел весь в него, что рождение внука было явлением

Божьей милости для всего рода.

Невестку свою уважала и очень понимала, хотя

повлиять на ситуацию никак не могла.

2

Утро следующего дня несло отвратительный запах из

кухни. Владимир готовил себе завтрак. Жарил в

перегоревшем масле лук. Сковорода не только воняла, но и

громко шкворчала на всю квартиру, не давая досмотреть сны.

Кристина поднялась с дивана и убрала постель.

– Долго спишь! – прохрипел Владимир, увидев в

коридоре жену. Ему необходимо было удержать свое лицо

важным после того, как он обнаружил себя на полу возле

полки с обувью.

– Я сам для себя должен завтрак готовить? Для чего

тогда вообще жена в доме нужна?

Женщина давно привыкла воспринимать себя предметом,

полезным или бесполезным. Для чего нужна швабра? Для