Первое время дичилась Мария молчаливого мельника, который со льстивыми разговорами к ней не лип, обнять не норовил и в любовницы не звал. Диковинный он был для нее, не похожий на остальных мужиков. Брагу не любил, в кабак придорожный не ездил, а отдыхал вечерами за столярным делом или просто сидел у печи и слушал сказки да небылицы, что рассказывала Мария детям.

А еще был обучен грамоте и обожал читать газеты и журналы, выписывая их, словно барин с волости. Сам чинил поломки на мельнице, сам таскал мешки и работал без помощников.

Да сама не заметила молодая женщина, как полюбила Савелия горячо и сильно за спокойный характер и заботу. Поэтому через год, как сняла Мария вдовий платок, Савелий посватался к ней. И после венчания отстроил для большой семьи светлую избу-пятистенку.

С тех пор жили мирно да ладно. Первый год все боялась Мария, вдруг рявкнет Савелий, замахнется или обругает ее, а потом привыкла и позабыла, как это бывает, когда «муж жену разумеет».

За пять лет Мария родила мужу еще двоих ребятишек. Да так похорошела, будто спелое яблоко налилась красотой и женской силой.

Рядом с их селом построили железную дорогу, и маленькое село зашумело, принялось расти, как муравьиная горка. Работы у Савелия прибавилось, потекли в семью доходы. Однако хоть приходил он домой уставший, но всегда расцветал сердцем при виде жены и детей.

Мария же вилась вокруг мужа ласковой кошкой, носила каждый день обеды на мельницу, наряжалась, чтобы пройтись парочкой по улице под восхищенные взгляды прохожих. Вот в такой из дней прогуливались они вместе, любуясь, как строится новая станция. Как вдруг один из рабочих выпрямился, оглянулся на мужа с женой, и у Марии подкосились от ужаса ноги.

Как в тумане потянула она муж за рукав:

– Замерзла я, Савушка, идем домой.

Муж сразу же стянул теплый жилет, накинул ей на плечи. Но ни забота, ни теплая поддева не могли согреть Марию. Дрожала она не от вечернего холода, а от нахлынувшего на нее страха – неужели это он?

Дома Мария весь вечер не могла найти себе места, то и дело поглядывала в окно, будто ждала кого-то. И оказалось не напрасно. Скрипнула воротина, и молодая женщина кинулась во двор как была – босая, с наспех накинутым на плечи платком.

У крыльца поймали ее грубые пальцы, окатило смрадом гнилых зубов, заскрипел над ухом знакомый голос:

– Что, плутовка, думала, не признаю тебя?! Убежать от меня хотела? А я все про тебя разузнал, расспросил. Опять за богатея замуж выскочила, тоже сердце ему иссушила, ведьма?

Мария с отвращением вырвалась из мерзких для нее объятий:

– Чего надо тебе, Косой? Зачем рыскаешь по селу?! Чего на двор мой притащился?

Егор Косой оскалился в ухмылке:

– Знаешь, для чего я здесь. Иначе не ждала бы, а то вон выскочила нагая, так мне рада! С мужем твоим поговорить пришел, рассказать про тебя всю правду. Как подол ты передо мной заголила да срам свой показала. Манила, греховодила! Расскажу ему про меточку твою, так сразу поймет, что не вру я.

– Лжешь! – Мария с кулаками готова была кинуться на своего обидчика. – Не показывала я тебе ничего, урод косой! Сам ты напал на меня в лесу, повалил и юбку задрал, чтобы снасильничать. Ничего у тебя не вышло!

Вдруг жесткие мозолистые руки впились в нежное горло, Егорка Косой захрипел на ухо молодой женщине:

– А теперь слова поперек не посмеешь сказать мне! Откажешь снова, я твоему мужу новому расскажу, как ты Семена сгубила, в могилу загнала. И что с деревни тебя погнали за блуд с мужиками нашими! И он тебя тоже прогонит, а то и накажет. Как положено с греховодницами. Голую по деревне гонять будет, чтобы каждый мог в тебя грязью кинуть.