Феминизм можно адаптировать и разбавить, он может означать для разных людей разные вещи. Чтобы вновь открыть для себя радикализм и актуальность феминизма, художники сегодня пересматривают феминистское искусство, мышление и историю активизма. Шэрон Хейс описывает свои работы, которые часто воссоздают события из истории квир-феминизма, как «заполнители», сохраняющие более ранние моменты политического обещания. Алекс Мартинис Роу, чье искусство устанавливает феминистские генеалогии и выкрвывает межпоколенческие феминистские сети, работает в духе «послушно непослушного» феминизма. «Поклонники феминизма» – это обозначение, которым историк искусства Кэтрин Грант называет сочетание игривости, почтения и критики, с которыми художники пересматривают прошлое феминизма. Создавая феминистские культуры и пробуждая феминистские субъективности, их искусство помогает нам понять и представить мир по-другому.
Часть 1
Борьба за право голоса и то, что вокруг нее
1857–1949 гг
Глава 1
Женственность и свобода: от видимого к слышимому
Чтобы действительно преуспеть в искусстве, нужно жить только ради этого, считает она, хотя, к сожалению, это редкость, если только это вообще возможно для женщины, которой часто приходится тратить время и силы, и которая не часто может полностью отдаться своей карьере.
Мэри Эллен Эдвардс. Интервью для «Газеты для девушек», 1907
Когда группа авангардных художников под названием «Анонимное сообщество художников, скульпторов, граверов и др.» впервые организовала выставку в Париже в 1874 году, художественный мир был в ярости. Неестественные цвета сбивали с толку, наброски и незаконченная мазня явно были ошибкой. Двумя годами позже, на следующей выставке группы, художественный критик Луи Леруа высмеял «Впечатление. Восход» Клода Моне, назвав его «уступающим обоям». Французская газета Le Figaro пренебрежительно писала о «выставке того, что считается живописью. …Пять или шесть сумасшедших, из которых одна женщина, решили выставить свои работы. Некоторые покатываются со смеху, видя эти объекты. Лично я опечален ими».
Входя во владения мужчин
Эта иллюстрация неизвестного автора из британского журнала Pick-Me-Up около 1900 года, обыгрывает распространенные визуальные стереотипы, связанные с «новой женщиной» конца девятнадцатого века – от мужского наряда до зажженной сигареты. Это образ, который, несмотря на ужас спутников-мужчин, отражает растущее желание многих женщин бросить вызов предписанному викторианскому женскому идеалу «ангела в доме» и стремиться к тем же возможностям и пространствам, что и мужчины.
«Сумасшедшей женщиной» была Берта Моризо, происходившая из буржуазной семьи, где ей давались частные уроки живописи. Показывая выдающийся талант, она училась у Жан-Батиста Камиля Коро, стала копиистом в Лувре и начала выставлять свои работы, и в конечном итоге привлекла внимание галерейщика Поля Дюран-Рюэля, чья поддержка импрессионистов – когда эта группа художников получила известность – впоследствии стала движущей силой их успеха. Другая выдающаяся женщина, входившая в группу – американка Мэри Кэссетт, которая благодаря своим связям в высшем обществе была ответственна за представление импрессионистов заинтересованной американской аудитории. Эти женщины выделялись не только из-за художественных способностей, но и попросту из-за статуса профессиональных художников.
До этого времени искусство было просто частью арсенала женских достижений, которым женщины должны были учиться, а не навыком, с помощью которого можно построить карьеру и получить общественное признание. Женские журналы и пособия регулярно предлагали своим читательницам рисование в качестве хобби. Журнал «Книга леди», или «Годи», тиражи которого в США в 1860—1870-е годы достигали 150 000 экземпляров, включал «Курс уроков рисования», хотя большая часть страниц все равно была отведена под рукоделие и украшение дома. В 1842 году британская писательница Сара Стикни Эллис описывала искусство и его пользу для молодых женщин в «Дочерях Англии», одном из четырех популярных сборников советов, автором которых она была. «Из этих преимуществ, – писала она, – я начну с последнего – оно тихое. Оно никого не беспокоит; каким бы плохим ни было исполнение, оно не обязательно будет ранить чьи-то чувства, как, например, музыка. Правда, опытный глаз может оскорбиться; но мы всегда можем рисовать наедине и держать свои произведения при себе».