– Какая честь! В ресторан? В клуб? – спросил Алексей.

– В баню не пойдем, – прибавил Вадим.

– Причем баня? – На квартиру приглашает. Послезавтра, я проведу обзор газет, и отвезу вас к нему.

– Я пока не слышал, что надвигаются очередные выборы. Кого еще Болдин приглашает? Побороться с нынешним мэром для нас дело чести, выражаясь высоким слогом. Но если надеется, примем участие в каких-то махинациях, зря. Своим именем дорожу. Вадима вся область в лицо знает. Портить свои реноме, ни за какие деньги не станем, так, Вадим?

– Будем думать, – согласился Вадим, – пока ничего не обещаю.

– Вы не знаете Семена Николаевича! Он очень порядочный. Подумайте, – нетерпеливо перебила Гелла. – Хорошо заплатит. Соглашайтесь!

– Торопишься? Иди. Мы с Алексеем подумаем, я позвоню. Сейчас не мешай, должны послушать, что вещает старая карга, как ты её назвала.

– Не долго думайте, Болдин ждет послезавтра в семь тридцать. До послезавтра! – махнула рукой, хлопнула дверью, и побежала.

– Мне кажется, он не очень понимает, что такое современные выборные технологии, если зовет советоваться провинциальных журналистов. Ему нужны опытные политтехнологи. И деньги… Много денег. Тысячи, а может и миллионы, – вернулся к предложению Геллы Алексей.

– Не в Госдуму собирается, а в мэры провинциального города, – заметил Вадим. – К тому же, у него есть опыт участия в выборах в областную Думу. Мы, знакомые с областными проблемами, можем быть ему полезны. Встретиться, пообщаться, конечно, можно. Не каждый день нас приглашают миллионеры.

– Слушай! – осенило Алексея, – удача плывет в руки! Он оплатит издание нашей книги!

– Не знаем, что от нас ждет. Предложит каждый день себя любимого показывать.

– Не дурак, мозолить глаза зрителям. Пожелает часто мелькать – заплатит за эфир. Скворцов не откажет, и Анисимова не послушается.

Участие в выборных кампаниях для друзей дело знакомое. Начиная с первых альтернативных выборов давало выход фантазиям, приносило приличный приработок. Но с каждым разом они принимали все более скандальный характер. Участие в выборной вакханалии не прибавляло авторитета её организаторам.

Гелла привезла Вадима с Алексеем к подъезду, поднялась с ними на этаж и позвонила. За дверью послышалось движение, посмотрели в глазок и, узнав Геллу, дверь открыли. Встретил журналистов здоровенный детина, кого принято называть шкафом, с традиционной короткой стрижкой, в приличной упаковке – черном шикарном костюме и белой рубашке с галстуком, сдавливающим бычью шею.

– Принимай гостей, Коля, – сказала Гелла и повернулась к выходу.

– А ты? Бросаешь одних, – успел проговорить Алексей, охранник уже запирал дверь.

– Разговор мужской, – проговорил шкаф и повел парней в гостиную. Навстречу вышел Болдин и моложавый мужчина, лет пятидесяти, еврейской наружности.

Семен протянул руку.

– Рад познакомиться. С вами, Вадим, встречались, теперь имею честь принять у себя. – Пожав руку Вадиму, протянул руку Алексею. – Семен Николаевич Болдин. – Вы Алексей Дмитриевич. Гелла представила вас, как самого талантливого режиссера не только губернского, а всего отечественного телевидения.

– Преувеличила, – заметил Алексей, улыбнувшись.

– Все примерно одного возраста и, если не возражаете, давайте без отчеств, и на «ты», – предложил Семен, ребята согласились. – Мой первый зам и помощник – экономический мозг фирмы – Зиновий Кацман.

Экономист пожал гостям руки. Семен пригласил всех сесть.

– Что будете пить? Виски, джин, сок.

– Мне соку, – сказал Вадим.

– А пива можно?

– Конечно.

Семен открыл бар – холодильник, достал банки с соком и пивом, передал парням.