Но кроме этого первоначального выравнивания сил, не было больше никому пощады. Мы скользили вниз по отвесным густо заросшим травой склонам холма на диванных подушках в возбужденной охоте за врагом и, спасаясь бегством, пытались достичь подземного хода под холмом, где потом обе борющиеся стороны забрасывали друг друга белым мелким царапающим песком.

Вооруженные подушками, взятыми из бесчисленных гостиных, мы подкарауливали друг друга в тёмных углах коридора. В четверг огромный Рыцарский зал, по полированному паркетному полу которого во все остальные дни недели восхищенные туристы ходили в специальных тапочках, был предоставлен «милым детям» для игр. Обе партии мчались друг на друга из противоположных концов огромного зала в сапогах с рифлёной подошвой, чтобы затем столкнуться, скользя и падая в центре зала, изнемогая от смеха. На следующее утро мастера устраняли повреждения пола, и посетители вновь шуршали в тапочках по залу в оставшиеся дни недели.

«Дети, тихо!» было единственным мягким предостережением; так как тот факт, что были каникулы и что бабушки и дедушки безумно баловали своих внуков, гарантировал нам полную безнаказанность. Время от времени, впрочем, подкрадывался какой-нибудь дядя или тётя и разнимал борющихся, чтобы они в одиночестве могли немного успокоиться. На какое-то время тогда объявлялся мир и «меч раздора» закапывался в землю, а мы занимались более невинным делом: заготавливанием сена или ездой на мопеде с секретарём.

Всё закончилось однажды общим пышным празднованием дней рождений, где для всех на столах громоздились пирожные и подарки.

Это были незабываемые и захватывающие каникулы, которые для нас никогда больше не повторились. Когда же мы в наших неистовых играх сдерживали себя, чтобы одуматься? Всегда был кто-нибудь, кто за нами убирал. Мы хорошо знали, что это было роскошью, которая для нас отныне станет недосягаемой.

Взрослые и дети сидели вплотную друг к другу на оставшихся ещё стульях – вокруг громоздились упакованные сумки и чемоданы.

«Закройте двери». – Тишина. Короткая молитва. – «Перекрестились. Вначале встает самый младший».

И хотя это был обычный ритуал перед каждой поездкой, в этот раз мы готовились к решающему повороту в нашей жизни, так как мы покидали Германию и двигались в направлении на Париж, где уже обосновались наши родственники. Как ни грустно было нам уезжать, мы вдруг стали чужими в пустом доме. Было тяжело выбирать между тем, что взять с собой, а что оставить, – для раздумий нам не дали времени. Лишь одну корзину с игрушками было разрешено взять с собой, всё остальное надо было оставить и подарить другим: «Это доставит радость другим детям».

Какое слабое утешение!

«Мы вообще не могли ничего взять с собой, когда уезжали из России», – гордо рассказывали мы младшим. Мисси была тогда слишком мала, чтобы помнить об этом, а Георгий чувствовал себя и без того обманутым, так как он родился в эмиграции и считал себя поэтому обворованным в своем прошлом. И тем не менее он сочинял дикие истории о своих воображаемых приключениях в России и рассказывал их посторонним, до тех пор пока мы его не слышали и не останавливали. По какой-то необъяснимой причине поездка была прервана уже в Страсбурге. Наш багаж, который не находился на складе «Devant», в Баден-Бадене, ждал нас где-то; мы – мама, воспитательница и пятеро детей – поселились в отеле «Националь» напротив вокзала. Папа выехал раньше нас, чтобы подготовить все для нашего прибытия.

Наши окна выходили на вокзальную площадь, которая выглядела довольно мрачной из-за ноябрьского тумана, дыма и копоти. Трамваи стонали и скрипели на поворотах, и похожий на гриб колокольчик звенел от беспрерывного нажатия водителем на ножную педаль. Уличные фонари качались взад и вперед и блестели на ветру и дожде.