На меня снова накатывает негодование, даже в ушах шумит.

— Да пошли вы со своими шуточками! — цежу я.

— Куда?

Я не успеваю придумать — к нам подваливает Веня с аптечкой. Кузнецов достает перекись и вату и, присев на корточки, протирает мое колено.

— Ай! — недовольно взвизгиваю я. — Осторожней!

Он смотрит на меня снизу вверх, совсем не нагло, участливо.

— Потерпи, еще чуть-чуть осталось.

Второе колено он обрабатывает нежней, едва касаясь кожи, а потом вдруг пробегает пальцами от колена до самого края шортиков.

— Красивые ножки, Танчик! Такие следует беречь.

Я собираюсь возмутиться, но не успеваю. Кузнецов уже убирает руку и встает, смотрит строго.

— Еще есть царапины?

— Нет. — Я вдруг ловлю себя на мысли, что у Кузнецова приятный парфюм. Сам Кузнецов, кстати, переоделся — сменил майку на рубашку и теперь выглядит презентабельней.

— Давай ссадины еще пластырем заклеим, — предлагает Кузнецов.

Я не отвечаю, но ему это не нужно. Веня подает Кузнецову несколько кусков пластыря, и тот довольно ловко залепляет мои несчастные колени.

Когда Веня уносит аптечку обратно в машину, я кое-как выдавливаю из себя слова благодарности. Кузнецов долго-долго смотрит мне в глаза, а потом говорит:

— Поехали к тебе. — Получается у него так интимно, будто он мне тут на всякие неприличности намекает.

Я цепенею.

— Обсудим твои условия, — поясняет Кузнецов. — Уверен, мы договоримся.

— Нет, не договоримся, — возражаю я. — Правда. Найдите себе другого специалиста.

Я разворачиваюсь и бегу прочь со скоростью бешеного зайца из мультика.

— Стоять! — кричит Кузнецов. — Таня, подожди!

Я не решаюсь остаться на остановке и мчу дальше. Кузнецов догоняет, хватает меня за локоть.

— Не надо меня трогать! — кричу я и пытаюсь вывернуться.

Рядом с нами тормозит красная легковушка, из нее высовывается мрачный дядька лет сорока.

— Эй, мужик, ты чё к женщине пристал?

Я подпрыгиваю от радости и спешу поддакнуть:

— Ага, совести у него нет. Привязался тут! Вы меня случайно до города не подкинете?

— Подкину, конечно, — кивает дядька, злобно зыркая по сторонам, — залезай.

Я кидаюсь к легковушке, но Кузнецов меня перехватывает, прижимает к себе.

— Брат, это жена моя вообще-то, — говорит он водителю легковушки. — Она просто беременная и чудит. Гормоны, понимаешь?

Мужик оглядывает меня, но из-за просторного жилета ему ничего непонятно про мой живот.

— Срок еще маленький, — торопится пояснить Кузнецов. — А тараканы уже большие. Вот вырядилась и к маме в Армавир намылилась. За мелом. Мел трескает, как не в себя.

— Понимаю, — кивает водитель легковушки. — Моя тоже чудила страшно, когда сына ждала. А вы кого ждете?

— Пока не знаем, — радостно делится Кузнецов. — Но мне как-то все равно, главное, чтобы малыш здоровеньким родился.

— Согласен! Ну бывайте тогда. — Водитель легковушки ударяет по газам и через несколько секунд скрывается за углом.

Орудуя локтями, я вывертываюсь из объятий Кузнецова:

— Вы… вы меня достали уже!

Он ухмыляется:

— Ты тоже не подарок, знаешь ли. Я тебе хорошие деньги заплатил, а ты выделываешься.

— Я верну! Все верну! — обещаю я. — Только отстаньте, пожалуйста.

Тихо шурша шинами, к нам подъезжает черный джип.

— Садись в машину, Таня, — жестко говорит Кузнецов. — Хватит пугать своим видом общественность.

— Спасибо, я лучше на автобусе.

— Но ты же все равно домой не попадешь.

— Это еще почему?

Он расплывается в улыбке:

— Потому что ключи от твоей квартиры — у меня.

Мне становится дурно, перед глазами все плывет. Потому что он прав: я забыла у него ключи. Кажется, на столе оставила. Я их туда положила, когда он мне мясную тарелку притащил.