Гости расположились в саду, устроившись в шезлонгах и на низких диванчиках, расставленных под навесом, опоясывающим огромный двухэтажный дом родителей Джонатана. Построенный в колониальном стиле, дом был покрыт красной черепицей, а стены выкрашены в белый цвет, что делало его величественным. Никаких новомодных розового и салатового цвета стен, никаких шатких арок в саду, увитых цветами, никаких беседок с пластиковой мебелью внутри. Всё солидно и дорого. Классика. Конечно, если бы мой свёкр-консерватор дал волю Жанет, монолитный особняк в мгновение ока превратился бы в рождественскую игрушку, украшенную сусальным золотом, розовыми оборочками и рюшками, однако всё, что касалось оформления дома, было табу для свекрови. Так уж в их семье повелось, что отец семейства Бараса Оданга сам подбирал мебель, обустраивал дом и сад, занимался ремонтом, оставив жене кухню и её гардероб. Наверное, поэтому кухня выбивается из общего классического стиля. Она напичкана сверкающими кухонными комбайнами, соковыжималками, кофеварками, микроволновыми печками, плитами, духовками, хлебопечками и ещё бог знает каким оборудованием, которое, естественно, используется очень редко. Зато собирает пыль на свои пластиковые стенки. Повар Гилберт не только не умеет, но и не желает учиться работать с агрегатами, предпочитая резать и шинковать овощи и фрукты с помощью обычного кухонного ножа. А крем для тортов, которые он печёт виртуозно, взбивает в мгновение ока обычной вилкой, отказываясь даже от венчика. Так что кухонные полки больше похожи на музейные, храня коллекцию помощников, в которых никто здесь не нуждается. Возможно, когда-нибудь свекровь озадачится идеей открыть музей кухонных машин, вот тогда вся эта электронная и механическая братия получит вторую жизнь, а пока, это всего лишь головная боль Гилберта, который раз в полгода снимает все машины с полок и устраивает им головомойку, намыливая покрывшиеся тонким слоем кухонного жира бока агрегатов смесью моющего средства для посуды и обычной чайной соды.

Сегодня Гилберту, кажется, нездоровилось. Я это заметила сразу же, как вошла на кухню за чистыми стаканами. Старый повар не улыбнулся, как обычно, а лишь коротко ответил на моё приветствие, продолжая помешивать суп в кастрюле. Второй рукой он оперся о горячую плиту, не чувствуя исходящего жара. Мне показалось, что он вот-вот упадёт.

– Мзэ (10), вам плохо? – спросила осторожно.

– Всё нормально, мадам, только что-то у меня под левой лопаткой болит. Словно кто-то воткнул иглу туда и крутит.

Не дав ему договорить и не слушая возражений, усадила повара на стул и налила воды в стакан, запретив двигаться. Сама же, убавив огонь под кастрюлей с супом, вышла в сад, чтобы найти мужа. Старика нужно было срочно везти к врачу, не иначе как у него сердце прихватило. Стараясь не показывать гостям и Жанет, что обеспокоена, улыбаясь, отвела в сторонку Джонатана и попросила решить с отцом, кто повезёт Гилберта в больницу. К счастью, старший Оданга как раз шёл в дом. Поняв всё с первой фразы, свёкор решил ехать в больницу самолично, отдав распоряжение Джонатану и своему водителю, усадить Гилберта в машину так, чтобы старика не сильно трясло по дороге. Как только чёрный мерседес свекра вырулил из ворот, мы с мужем вернулись на кухню. Повязав огромный фартук Гилберта вокруг талии, я принялась доваривать ужин, попросив Джонатана прислать домработницу на подмогу. Уже сидя в отъезжающей машине, Гилберт продолжал давать мне наставления, как сервировать стол и что за чем подавать на ужин, так что я нисколько не волновалась, уверенная, что ужин будет, как всегда, на высоте.