– В полном, – по чувственным губам Алого генерала скользнула усмешка.

– Муженёк, а ты не хочешь поздравить меня с первым испытанием и подарить мне цветочки? – спросила я. – Я видела, остальным участницам дарят… Чем я хуже?

– Думаешь, ты заслужила цветы? – Эдриан выгнул бровь.

– А что, разве нет? Я все сделала правильно, ведь теперь, когда стала твоей женой, по положению я выше всех этих…

Слава богу, я не договорила, потому что к нам приблизились работники фермы, батраки и доярки. Они держались особнячком, а впереди выступали Липа Шиппи и Фармогост – управляющий фермы, робко комкающий в руках шляпу.

– Высокие господа, простите великодушно, но дозвольте обратиться к Избранной с просьбой великой…

Агнесс с искренним участием повернулась к ним.

– Конечно! Я вас слушаю, добрые селяне…

– Я человек простой, по-придворному говорить не умею… Ферма наша умирает с тех пор, как главный колодец Паперрино был отравлен мареновой чумой. Вода в нем нынче бурая, как кровь. Кто изопьет ее – станет чумным. Мы сложились всем селом, наняли светлого мага из города, чтоб запечатал колодец… Но с тех пор Паперрино пересыхает! Мы вынуждены покупать воду у Феодории, платим за нее втридорога и эти расходы уже не в силах покрыть доход с фермы.

Краем глаза я увидела совсем рядом распорядителя отбора Бланшара, а так же духа, который отвечал за магию кристальона.

– Запиши это и транслируй на все остальные кристальоны империи, – тихо велел Бланшар духу. – Будет отличный контраст с этой недоделанной коровницей!

– Вы поверьте, у нас очень хорошие, магически чистые молочные продукты, – продолжал распинаться Фармогост. – Недаром говорят, молоко с Папперино выкормит не хуже материнского! Но наш колодец вочумлен и вера стала нас покидать. Вот если б Надежда Империи изволила пролить на него свою благодатную силу и очистить его от чумы…

И все работники фермы умильно сложили руки, глядя на Агнесс так, словно она была великим божеством.

12. ГЛАВА 12

Сестрица не разочаровала и тут же подхватила весь этот спектакль.

– Покажите ваш чумной колодец, – кротко улыбнувшись, сказала она и пошла наравне с Фармогостом, Липой, и остальными доярками и батраками, о чем-то с ними душевно разговаривая.

Приласкала деревенских детишек по кудрявым головкам, улыбнулась старосте, с участием спросила доярок, как тяжел их труд, и не нужно ли прислать помощь – теплую одежду и утеплительную магию для общежития?

Ну просто мать Тереза, мать ее…

Вот никогда не скажешь же, что воровка, извращенка и хладнокровная убийца!

Придворные с почтением последовали за ними, а в первых рядах – Бланшар и дух с кристальоном.

Те все снимали, конечно.

Благо, идти до колодца было не так уж и долго.

Это был огромный, старинный каменный колодец, накрытый досками, на которых красной краской (или кровью?) были начерчены какие-то вроде символы, а вроде руны.

Та самая защита от столичного мага, я сразу поняла.

Даже более того… Я почувствовала…

Почувствовала там, в глубине, какое-то шевеление. Это было странно. Это было… Пугающе.

Но это было шевеление МОЕГО дара!

Вернее – его жалких остатков, которыми не удалось завладеть Агнесс.

Я изо всех сил напряглась, чувствуя, как в правой руке собирается слабый, слабый импульс…

Там, в колодце было опасно и грязно. Там была кровь, смард, чума.

Но это можно было изменить. Исправить!

Доску с защитными рунами убрали, и староста Паперрино с огромной опаской при помощи жутко скрипящего журавля вытянул из колодца ведро воды.

Она была мерзкая, словно кровавая, с плавающими на поверхности ошметками бурой слизи, источающей вонь, и колышущейся, как будто живой.