– Я кому сказала – собирайся! Живо! – проорала Шиппи и в меня полетела кружка с остатками воды, гулко ударив меня по лбу. – А за то, что задержала смену, после дойки вычистишь коровник! И про свинарник тоже не забудь! Ишь ты, баранеска тут сыскалась…

В общей комнате, где жили двадцать доярок, царила промозглость холодного осеннего утра. Над щелями меж досок деревянного пола вились струйки тумана, а на узких подоконниках кое-где даже была видна изморозь.

Остальные девушки надели темные теплые шерстяные платья, а сверху повязали пуховые платки.

У меня же на грубо сколоченной прикроватной тумбочке лежало…

Шелковое платье. Хотя, может, и не настоящего шелка вовсе.

Главное, что оно было из тонкого шелковистого материала и очень открытое – рукавчик три четверти с кружавчиками, а про низкое декольте и пышную, но совершенно бесполезную юбку я вообще молчу.

Ткань заледенила кожу, и я вся покрылась мурашками.

Как же холодно!

И как хотелось мне сейчас накинуть такой же тёплый платок, как и у остальных!

Одетая в это безвкусное, вычурное платье, я подошла к умывальне и выдавила из рукомойника чуть воды, чтобы ополоснуть лицо.

Как и следовало ожидать, она тоже была ледяной, и ее было так мало.

Будь у меня магия, тут же бы наколдовала горячую воду. Много, много горячей воды!

Но моя магия у Агнесс.

Интересно, где сама сестричка, где Эдриан и вообще, все придворные?

Может Сэй Дзен выкинул меня в какую-то параллельную реальность, где все они отправились в ад, где им самое и место?

А работницы фермы, с которыми мы раньше дружили, дико меня ненавидят…

– Что, любуешься на красавицу-баронеску? – послышался за спиной ехидный голосок Чичи, моей подруги-доярки.

Но из маленького мутного зеркала над рукомойником на меня смотрела все та же Фиона с неровной кожей, щелью меж передних зубов и волосами, напоминающими воронье гнездо.

С этими угольно-черными, жесткими, как проволока, волосами, не могла справиться ни одна расческа.

В этой обстановке и в этом наряде среди остальных я смотрелась попросту нелепо, даже комично.

– Может, у тебя есть запасная шаль? – спросила я, поежившись.

Холод, уже кажется, пробрался в каждую мою косточку.

– Нет уж, не пристало баронессе ходить в простолюдинских обносках, – прошипела Чичи, и плотнее запахнула на груди свой теплый платок.

Плюнув на все, я решила использовать в качестве накидки свое одеяло, но Липа Шиппи налетела на меня коршуном и заставила оставить его в общежитии.

Раннее осеннее утро было таким промозглым и холодным, что меня в моем открытом «баронском» платье судорогой сводило.

Подойник, который я держала в правой руке, оглушительно гремел при каждом моем шаге, значительно громче, чем у других доярок, что шли рядом со мной.

Женщины искоса посматривали на меня, переговаривались и отпускали обидные шуточки, вроде «Не тяжело ли ее баронесскому господству нести подойник, не оттягивает ли белы рученьки?».

Не реагируя на насмешки, я лихорадочно разбирала память Фионы, чтобы понять, в какой момент ее прошлого я попала.

9. ГЛАВА 9

К сожалению, в ней было намешано так много всего, что я как будто погрузилась в огромный поток. В основном он состоял из ее грез, наивных и детских мечтаний о любви Эдриана Сальваторе, а еще слащавых картинок «искренней сестринской» любви Агнесс.

С безграничным ужасом я поняла, что не владею своим новым телом.

Владею, но не до конца.

В сознании как будто образовалось пятно, напоминающее паутину, и связано оно было с образом мерзкой наигранной паучихи Арахнесс – чужое, светлое, бесконтрольное.

Повинуясь этому чужому и бесконтрольному, я с гордостью выпалила: