Женечка действительно была почти святая или что-то вроде того. Жила работой, а семью ее составлял капризный сиамский кот. В самое голодное время, где-то в начале 90-го, кажется, произошла с ней история, ставшая потом притчей во языцех. Выпала вдруг Женечке удивительная удача – увидала она по дороге на работу цистерну с надписью: «Живая рыба» – редчайший случай! Выстояла в огромной очереди и купила двух карпов. Радости ее не было предела – будет теперь чем кота как следует накормить. Пришла Женечка домой, налила воды в ванну, запустила туда рыб. Они очухались, ожили, плавниками работают, круглыми глазами по сторонам зыркают. И как будто бы мысль какая-то там мелькает, в этих рыбьих глазах, и еще, может быть, страх.

Посмотрела на них Женечка и представила себе, что это ее кто-то поймал в сети, уволок куда-то в тесной железной бочке, а потом швырнул в затхлую воду в какой-то ванне, из которой ей не выбраться никак. И поняла, что убить карпов не сможет никогда. А значит, жизнь ее еще более осложняется: не только надо кота чем-то кормить, но еще и двух здоровенных рыбин. Не говоря о том, что мыться теперь негде.

Объездила несколько зоомагазинов, но рыбьего корма нигде не оказалось, толстые продавщицы усмехались, говорили: «Съели весь ваш корм, съели!» «Неужели правда, неужели люди до того дошли, что этих червяков, или кто они там, едят? – думала Женечка. – Да нет, чепуха! Но в таком случае, куда все подевалось? Ладно, в продовольственных пусто, но в сфере рыбного корма почему вдруг дефицит случился?» Пару раз Женечка приезжала к Татьяне мыться, обсуждала, как вывезти карпов на какое-нибудь озеро, или где они там живут, чтобы выпустить на волю. Кормила их накрошенным хлебом, меняла воду в ванне. Но в итоге рыбины все равно скончались. Женечка хотела их похоронить, но потом опомнилась, объявила себя «идиоткой» и отдала все-таки коту на съедение.

Данилин же не знал, как к Женечке относиться. С одной стороны, действительно идиотка. Но с другой – идиотка добрая и одинокая. И вообще, кто определил, где должен быть предел нашего сочувствия живым тварям? Собакам и лошадям большинство готово сопереживать, а рыбам почему-то нет. С третьей стороны, если рыбам – да, то почему исключать тех самых червяков, которых та же Женечка без колебаний готова была карпам скормить?

Он даже задал этот вопрос самой Женечке, но та ответила просто: «Я подчиняюсь инстинкту: если мне жалко существо, значит, жалко. А анализировать здесь нечего. Тварей с глазами не могу убить. А без глаз – могу, хотя это, может быть, и нелогично. Но ты, Алеша, логики не ищи».

Данилин рассмеялся. Женечка сама, наверно, того не подозревая, повторила байку Александра Коровина, знаменитейшего обозревателя «Вестей», который служил когда-то личным спичрайтером Брежнева и был к тому весьма близок. И вот как-то в Завидове, после удачной охоты, генсек и Коровин приняли изрядно на грудь и принялись нелицеприятно обсуждать государственные дела. И со свойственной ему резкостью Коровин принялся ругать сложившиеся на родине порядки, особенно упирая на то, что во многих решениях отсутствует элементарная логика. Дескать, бог с ним, с гуманизмом, и даже с марксизмом, и тем более с этикой и эстетикой. Но хотя бы элементарная последовательность и логика должны же все-таки присутствовать в том, что мы делаем? И вот тогда не совсем трезвый Брежнев вдруг торжественно поднял вверх руку, точно предваряя какое-то заявление чрезвычайной важности, которое должно было исчерпать спор. И так оно и оказалось, Брежнев действительно высказал тогда великую мысль. Театрально указывая ладонью себе на лоб, он сказал: «Логики, Саша, не ищи!» И торжественно замолчал.