— Доброе утро, Лана! — Григорий Семенович, который поднялся при моем появлении, сократил имя так, чтобы оно было и моим старым именем, и именем, которое дали в этом мире.

— Доброе утро! — жизнерадостно произнесла я, несмотря на то, что таковым оно не являлось.

Мне просто нравилась реакция мужчин на такое настроение: они кривились, будто объелись лимонов. Только ради этого готова улыбаться во все тридцать два, хоть целый день.

За столом мне снова предложили мясные блюда слабой степени готовности. Теперь, когда у меня был переводчик, стоило сказать этим людям, что в их доме есть человек, нормальное всеядное существо, а не хищник.

— Григорий Семенович, вы не могли бы перевести мои слова? — после утвердительного кивка головы я обратилась к хозяйке дома: — А нет ли у вас чего-нибудь молочного?

— Вам не нравится мясо? — передал мне слова женщины учитель.

— Нравится, но только хорошо прожаренное. На завтрак я все равно предпочитаю что-нибудь полегче, — тон получился капризным, сказывалась долгая жизнь в окружении прислуги. 

Поначалу они часто поглядывали на меня с жалостью, но это не то чувство, которое хочет вызывать у людей нескладный подросток.

После этих слов на меня посмотрели, как на врага народа, даже Даурон не смог спокойно жевать, а резко вскинул голову и поморщился, как от лимона.

Вероятно, и в отношении еды у нас с ним совершенно разные взгляды. Судя по всеобщим недовольным минам, я буду в этой семье той паршивой овцой, которая позорит весь род. Интересно, почему все же они едят так много мяса? Наверняка это как-то связано с чешуей, которая периодически появляется на шее моего благоверного. Ладно, это я выяснить еще успею.

— Возможно, нам следует слетать на ярмарку в ближайшую деревню, чтобы вы сами смогли выбрать пищу, которая вас устроила бы? — осторожно сказала свекровь, исподлобья поглядывая на своего сына и, наверное, мужа.

— Спасибо большое! — будто не замечая неодобрительных взглядов мясоедов, поблагодарила женщину.

— Может, вы пока отведаете мясных пирогов? Я распорядилась испечь их специально для вас.

Живот оглушительно заурчал, было очень стыдно, но я даже виду не подала, как ни в чем не бывало потянулась за выпечкой. Муж закатил глаза, но не проронил ни слова.

Мы продолжили трапезу в полном молчании, кстати, учитель тоже налегал на пирожки.

— Элана, откуда вы к нам прибыли? — нарушила тишину свекровь.

— Прибытием попадание сюда назвать можно с большим трудом. Меня закинуло в этот мир, а затем некие молодые люди бесцеремонно притащили сюда и вручили вашему сыну, который почему-то решил, что я для него подходящая пара, — с милой улыбкой ответила я, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что я здесь не по собственной воле и очень этим недовольна.

— Дахе! — рявкнул чешуйчатый, стукнул по столу кулаком и вышел вон из столовой.

Ох, какой нервный! Неужели правда глаза колет? Но я только перечислила факты. Учитель, который переводил эти слова, покраснел до ушей и еле-еле давил из себя. Надеюсь, что я не подставила его своими откровениями.

Наивно посмотрела на свекровь, мол, что это он? Я же сказала правду, только правду и ничего, кроме правды. Женщина казалось растерянной. Она не знала, что ответить на такую реакцию сына, но и меня осуждать не стала.

Я сидела напротив окна, созерцая парк. Увидев движение, присмотрелась внимательно к тому, что происходило на улице.

Муж быстрыми шагами пересек цветник, вышел на поляну и скинул с себя жилет. Я не понимала, что происходит, но захотелось посмотреть на его действия ближе. Поднялась из-за стола, несмотря на опустившуюся на плечо руку свекрови, и подошла к окну. Мужчина снимал с себя туфли. Мне стало интересно, до какого состояния он собирается обнажаться. Зрелище становилось все более волнующим. Я еще очень хорошо помнила его обнаженное тело, и как бы к нему не относилась, но очень сложно не признать: у моего супруга идеальные формы. Приятны на ощупь, мышцы тверды и рельефны. От воспоминаний перехватило дыхание, а внизу живота появилась тяжесть.