- Ой, жарко у вас тут! Ну что ж! Посидела я, отогрелась! Благодарствую, братья – месяцы! – слышался ее голос. – Иначе бы в лесу совсем пропала! Вон какую вьюгу Карачун наслал! А у костра тепло!
Девица стояла ко мне спиной. Я видела только толстую растрёпанную косу.
– От костра такой жар идет! А меня мачеха за подснежниками послала и сказала, что без них не возвращаться! Где же я их зимой найду?
Никакого костра не было. Зато был заснеженный куст.
Девица медленно стаскивала с себя платок. Варежки уже валялись на снегу. Девушка протянула руки вперед, словно отогревая их. Вокруг нее стелилась поземка, завывала метель, осыпался снег с ели, зато на бледном лице с посиневшими губами была улыбка.
Девица уже опустила платок на снег.
- О! Неужели! Братец Март, ты это сделал? – удивилась она, стоя посреди вытоптанного сугроба. Она подняла голову, словно рассматривая ель. – Ну и жарко же! Видать Март теплым будет! Глядите! Снег тает! А под снегом… О! Подснежники!
Она хрипло рассмеялась, осматривая сугроб по сторонам. Стащив с себя шубу, девица принялась шарить по сугробу руками, словно что-то роет.
- О, сколько их тут! Подснежников! – обрадовался голос, пока я осторожно слезала с Бурана. – Ты погляди! Под каждым кустом! А какие красивые! Ой, спасибо вам, добрые месяцы!
- И вот так всегда, - послышался вздох Буранушки.
Я опомнилась и слетела с него, пробираясь к стриптизерше, которую не заказывала. Она все еще стояла почти по пояс в снегу, что-то пытаясь вырыть…
С недавних пор приватизированная мною шуба стелилась по сугробам, пока я с удивлением обнаружила, что не проваливаюсь по пояс, как раньше. Словно сам снег выталкивает меня.
- О, братец Апрель, - послышался охрипший голос девицы.
-Эй! – крикнула я, пытаясь до нее добраться раньше, чем смерть.
Девушка меня не слышала, но она уже стала снимать с себя что-то похожее на старое платье.
- О, братец Апрель! Братец Май! Братец Июнь!
- Неужели там кто-то настолько симпатичный? – спросила я, глядя на снежную пустоту под елью. – Тебя мама разве не учила, что раздеваться перед двенадцатью мужиками приличная девушка может только в случае, если это медицинский консилиум! А ну быстро тулуп обратно!
Я уже подобрала с сугроба тулуп, отряхнув его от снега. Еще немного подобраться и …
- Так, все, стриптиз окончен, господа двенадцать месяцев! У нас двенадцать месячных, так что кина не будет! – рявкнула я в сторону елки, пытаясь натянуть на девицу платье. – Иди сюда!
- Целую корзину набрала! – слышался голос девицы, пока я натянув на нее платье, стала натягивать на нее свою куртку, а сверху тулуп.
- Милая, зачем тебе до трусов раздеваться? Представляешь, сколько… эм… подснежников еще в шубу поместится? Так, дорогие месяцы, скидываемся девочке подснежниками и прощаемся! - усмехнулась я, дрожащими от переживания руками, пытаясь запихнуть девушку в тулуп. Но она сопротивлялась, вырывалась! Скажу больше! Она даже попыталась убежать!
- Какой же ты красивый, братец Апрель! – кричала девушка, пока я пыталась засунуть ее руку в рукав.
- Где? Где Сопрель? – заметила я, просовывая озябшую руку в тулуп. – Ой! Ты его со стороны видела? Так себе! Уверенный среднячок! Ты сама подумай, сколько соплей в таком носу поместится? И вот зачем тебе сопливый муж? Другое дело Жарюль! Ты гляди какой жаркий мужик! Я бы даже сказала, что Июль у нас – знойный красавец! Так, руку сюда! Кому говорю!
Я кутала озябшую красавицу и пыталась оттащить от «костра» и «двенадцати мужиков».
- Братец Февраль! Спасибо, что уступил право братцу своему! – сипло орала девица, дергаясь изо всех сил!