– …согласен! – прозвучало рядом низким басом.

Получив ответ от жениха, священник обратился к невесте:

– Согласна ли ты, дочь дома Веренборг, добровольно связать себя узами брака с достопочтенным герцогом, сыном рода Ридани? Быть ему верной и любящей женой, матерью детей, опорой на жизненном пути? Вместе встретить и перенести все печали и беды? Поклянись.

Круглые, глубоко посаженные глаза священника под кустистыми бровями смотрели в упор. Форп тоже повернул голову, хмуро, угрожающе сощурился, ожидая положительного ответа и никак иначе.

Вдруг поднялся, завыл ледяной ветер, проскочил колющим порывом меж Никой и герцогом, сорвал с волос невесты ажурную фату вместе с плохо прикрепленной диадемой и отбросил их в море.

– Дурной знак! – зароптал кто-то.

– Триединый гневается… – по толпе прокатился встревоженный гул, народ начал перешёптываться и молиться.

Форп грубо схватил Нику за запястье и прошипел сквозь сжатые губы на ухо, чтобы она ответила уже.

– Д… да. Я согласна. Клянусь!

Музыканты подхватили, заиграв веселую песнь, натужно рвали струны на инструментах, силясь переиграть громкость свирепого ветра. Ридани покровительственно кивнул и разжал хватку, переключив внимание на старика в балахоне. Ника тут же потёрла ноющую от боли руку, с сожалением подумав, что на коже останутся синяки.

– Я, отец Иоан, наделённый властью, данной мне Богом и церковью, объявляю вас законными мужем и женой. Можете поц…

«Бух!» «Фьюх!»

Окончание фразы заглушил залп пушечных ядер, выпущенных со стороны моря. На город – дальше, в центр – обрушился град огненных шаров, раздавив строения. Вспыхнул огонь, он быстро перехватился и с удовольствием лизал всё, до чего смог дотянуться, разрастаясь с каждой минутой всё сильнее и сильнее.

– Корабль! …иратский!

– …откуда он взялся?!

– Отразить нападение! …Чего стоите столбом?!

От какофонии испуганных вскриков, треска и свиста новых выстрелов заложило уши. Схватившись руками за голову, Ника осела на колени. Слезились глаза, в нос забивался запах гари, воздух застрял в горле, грудь раздирал судорожный кашель.

Ридани куда-то запропастился, позабыв о невесте, – верно, сбежал, опасаясь за собственную шкуру. Барон Веренборг, прорвавшись к дочери через толпу обезумевшего люда, пытался увести её за собой в безопасное место, что-то говорил, однако Ника отца не слышала.

Расширенными от страха глазами она наблюдала, как, разрезая воду чернильной иглой-кинжалом, к берегу подплывает огромный чёрный корабль.

Рваные тёмно-бордовые паруса, словно измазанные в засохших пятнах крови, раздувало ветром.

Вражеский корабль. Здесь, в порте.

Осознание медленно, но верно стало вклиниваться в мозг, возвращая разуму ясность и способность соображать.

Приближающееся судно обволакивала туманная дымка, серая завеса перетекала к пристани, но это не мешало Нике разглядеть стоявшую на краю борта фигуру мужчины. Он держался обеими руками за такелажную сеть, совершенно не боясь сорваться с края.

Дрожь крупной волной пробежалась от макушки до пяток, ероша крохотные волоски на шее и руках, а сердце заколотилось в рёбра, готовое проломить в них дыру и убежать прочь от хозяйки.

Как наяву ветер донёс позабытые Никой слова прабабушки:

«С моря на город наползет туман, застелется по улочкам, подбираясь к жертве.

В сизой густоте скрывается тот, о ком поют в легенде.

Черны глаза дьявола, полны блеска алого, а душа мертва.

Ты, дитя, беги! Береги своё сердце от зла».

Алые глаза. Туман.

С такого расстояния Ника не видела цвет глаз незнакомца с корабля, но интуиция подсказывала, что сказка Дианны ожила. Пра была не безумна – вон на беснующихся волнах плывет тому доказательство.