Трудно было большим семьям: чтобы садить картошку и овощи, приходилось вырубать сады. Первая наша зима была очень трудной, все надо было купить, своего хозяйства не было. На следующий год нашей семье дали участок земли, где мы посадили кукурузу, картошку, помидоры. В войну, когда хлеба не хватало, мы мололи кукурузу и варили кашу, что спасало нас от голода. Скоро нам дали казенную квартиру, полдома в центре села, рядом были папина работа и моя школа. Отец тогда был главным бухгалтером, а в войну стал начальником Леспродторга. На войну отца не взяли из-за болезни глаз.

Моя школа была двухэтажной, с печным отоплением. Я быстро вписалась в коллектив, появились хорошие друзья: Валера Басок, Миша Лось, Павел Кращенко, Аня Оглезнева. Мы и после школы долго поддерживали отношения.

15 июня 1941 я первый раз поехала в пионерский лагерь, расположенный на берегу реки Уссури. Как же там было интересно. 20 июня на открытии лагеря подняли красный флаг, радовались. А через два дня вечером объявили – началась война. Лагерь замер, многие родители сразу забрали своих детей, особенно военные. Через несколько дней уехали все. Буквально в начале июля был сбор в школе, и нас отправили на работу в колхоз. Так мы, 14-летние дети, всю войну по 4–5 месяцев работали в колхозе. Питание было скудным, у многих началась куриная слепота. Это коснулось и меня. Видеть я начинала только при дневном свете.

Как-то мы с ребятами поехали на велосипедах в соседнее село. Когда возвращались, стемнело, и я перестала видеть. Катимся с горы, а впереди табун лошадей. Влетела в него. Чудом выжила, но от велика ничего не осталось. Ребята привели меня, слепую и покалеченную, домой, мама в плач. Но обошлось.

Школу топили дровами. Нас, старшеклассников, 4-х девочек и 6 мальчиков, отправили в лес на двух лошадях. Мы пилили поваленные деревья, грузили их на подводы. Потом садились обедать, разложив отварную картошку с солеными огурцами. Как было вкусно! Смеялись, бросались снежками. Когда дрова привозили в школу, другая бригада их пилила и колола, а третья бригада носила к печке и рано утром ее топила. Не было ни ропота, ни недовольства, все воспринималось как должное. Мы за зиму будто повзрослели.

Учились во вторую смену, темнело рано, и мы зажигали керосиновые лампы. Конечно, влюблялись, писали записки. Однажды я получила такую от одноклассника Бори: «Нина, я тебя люблю, а ты прохаживаешься с Мишкой Лосем». На самом деле с этим Мишей мы просто общались и обменивались книгами. Интересно, что через много лет он стал директором этой же школы.

Вообще, мы много читали, искали и другие формы развлечения. В 9 классе устроили представление под названием «Суд над героями пьесы “Горе от ума”». Достали парики, сшили костюмы. Получилось настоящее театрализованное действие, нам даже пришлось его повторять много раз и отдельно для родителей. В праздники мы собирались у кого-нибудь, приносили кто что мог из еды и веселились от души.

После 9 класса папу перевели в Ворошилов (ныне Уссурийск), где нам дали квартиру – комната 12 метров, кухня 8, общий коридор на двух хозяев. Я записалась в школу № 6. Папа часто задерживался по работе в Кировке, там шла проверка. А потом, как снег на голову, его арестовали. Мама будто предчувствовала это и заранее у знакомых спрятала велосипед и ружье, единственное, что у нас было из ценных вещей.

Позже, после 9-летнего папиного заключения, я узнала, за что его посадили. Он был директором Леспродторга, где был большой склад с вещами для лесорубов. Начальство районное, областное повадилось на этот склад. А отец не мог постоянно им давать вещи, обделяя лесорубов. Он сопротивлялся, как мог. И однажды ему прокурор заявил: «Я тебя поймаю на чем-нибудь, и ты сядешь!» И это случилось. На одном участке померзла картошка, чем кормить лесорубов? Папа принимает решение перевезти с другого участка шесть мешков картошки, чтобы спасти голодающих людей. За это зацепились и посадили по статье «Преступление, приравненное к государственной измене», дали 10 лет с конфискацией имущества. Шесть мешков оценили по рыночной стоимости, это вылилось в большую сумму, названную хищением в больших размерах.