Тревожно заныл живот. Эмиль приобнял меня одной рукой и от ощущения горячей ладони на пояснице стало легче.

– Это Андрей, – он раздраженно перехватил салфетку и тверже прижал к носу. – Больше некому… Он связан с семьей Бестужевых, это он нас слил.

Закусив губу, я прошлась по кабинету. От движений разнылось сильнее и я остановилась. В то, что нас слил Андрей, не верю. Мужу не объяснить, он не видел, как Андрей просил прощения, каялся... Был влюблен в меня. Он не стал бы давать в руки наших врагов такой козырь.

– Это не он, – я обернулась.

Эмиль, опираясь на стол, пытался остановить кровь. Везде, даже на полу, валялись окровавленные салфетки. Грудь в красных пятнах тяжело поднималась.

– Кто тогда?

– Не знаю… Но не он. Андрей сам ненавидит эту историю.

– Нужно выяснить, как он связан с Бестужевым, – решил Эмиль.

После того, как я его поддержала, он успокоился. Начал соображать, искать решение. Мне вновь было на кого положиться. Когда я увидела, что Эмиль растерялся – это заставило мобилизоваться, но испугало. Я привыкла, что муж мне опора, а не наоборот.

Нас оборвал стук в дверь.

– Да? – Эмиль развернулся ко входу, на пороге вновь стоял Антон.

– Гости расходятся, – он заметил кровь на сорочке Эмиля.

– Ну и пошли они на хрен, – буркнул Эмиль, все еще прижимая к носу салфетку. – Охранник раскололся?

– Говорит, его заставили сказать. Он в разводе, жена в Москве живет с ребятишками… Говорит, ему прислали фото детей, на прогулке, в школе, все дела. Сказали, в последний раз их видит, если не сделает этого. Велели написать письмо и все тебе выложить сегодня.

– Кто? Бестужев?

– Он не знает. Общались по телефону.

– Твою мать… Осла этого пока подержи. Пошли людей в Москву, пусть привезут его семью… У тебя дети есть?

Тот удивленно покачал головой.

– И к лучшему… Видишь, сколько проблем от них, – голос стал неприятным. – Проверь наших, всех кто вызывает сомнения, со слабостями – увольняй. Детных, кого могут подкупить или шантажировать... Хочет войну, он ее получит. Будем мочить этих сук, Антон.

Дверь захлопнулась, муж в упор смотрел на меня, скомкав у носа салфетку. Красное на белом. Эта картина так сильно врезалась в память, что даже спустя годы я могла легко представить мужа, словно видела его собственными глазами.

– Ты меня пугаешь, – пробормотала я, положив руку на живот.

– Что такое? Тебе нехорошо?

– Живот немного болит и устала… Мне нужно прилечь.

– Сейчас, маленькая, ляжешь… Он сам напросился, – сдавленно сказал Эмиль. – Что бы он ни выкинул… забудь. Думай о ребенке и обо мне.

Когда Эмиль вывел меня из кабинета, в доме было тихо. Я легла в прохладной спальне, муж укрыл меня пледом и вышел, предупредив, что через полчаса проверит. В тишине и покое стало лучше. Нервная жизнь больше не для меня. Возможно и не для Эмиля судя по тому, как он издерган. Но разве я сумею его отговорить?

Несколько недель действительно было тихо.

Я не задавала Эмилю вопросов, но видела, что он повеселел, вел себя уверенно, а дальше я не позволяла эмоциям взять верх. Отвлеклась на свою маленькую семью, пытаясь обжиться в роли будущей матери: рассматривала каталоги детской одежды и представляла, какой будет жизнь втроем.

Заново познакомилась с нашей квартирой. По наитию выбрала комнату – в самом конце квартиры, за спальней, кухней и зимним садом, заставленным экзотическими цветами. Мы так и не придумали, что с ней делать… Хорошо бы детскую. И когда Эмиль орал на кого-нибудь в своем кабинете, сюда почти не долетал звук.

Он старался возвращаться пораньше, покупал лакомства. Был ласковым, но… «секс рекомендую отложить». Мы еще раз были у врача. Я рассказала, что у меня болел живот. Она ответила, что явной угрозы нет, но лучше себя поберечь и не нервничать. Близости у нас не было после того минета в кабинете. Я наслаждалась возросшим вниманием и старалась не думать о плохом. Но неизбежно это надоедает всем мужчинам. Я отяжелела, а Эмиль не мог вечно сидеть рядом.