Лишь бы Эмиль не разрядил в него магазин на виду у всех… Меня трясло, зрение помутилось от слез, но я висела на руке мужа, как бульдог, не давая вытащить пистолет.

– Отпусти, – выдохнула я в лицо.

Он убрал руку из-под пиджака.

– Антон, – с презрением бросил Эмиль. – Твой сотрудник пьян, убери его. Он уволен.

Письмо упало на пол, Антон подобрал его, дал знак своим и бледного охранника вытащили вон. Эти перепуганные бессмысленные глаза, которые на белом лице казались черными, будут преследовать меня в кошмарах.

– Придурок, – сказал Эмиль. – Испугал мою маленькую. Пойдем, отдохнешь. Провожу жену и вернусь!

Мы вышли из гостиной. В темном коридоре не было смысла держать лицо, дыхание стало судорожным, меня начало трясти. При гостях удалось его остановить, но во что это обошлось Эмилю, я поняла, когда мы попали в кабинет. Он остановился в центре, будто мыслями был далеко – в своих кошмарах.

– Господин Кац! – на пороге появился Антон.

Когда Эмиль обернулся, я увидела напряженное лицо, по которому прошла какая-то внутренняя рябь. Он потерянно уставился на подчиненного и тот протянул письмо.

– Дай сюда! – Эмиль разорвал конверт, прочел и бросил на пол.

– Где охранник? – глухо спросил он.

Эмиль выглядел растерянным, ему  выбили почву из-под ног, и кто бы это ни был – он знал, что делает.

– Внизу, в машине. Что с ним делать?

– Пусть ждет… Допросим. Присмотри за гостями, Антон.

Прежде чем тот вышел, взгляд скользнул по дрожащей мне. Он понял? Понял, что говорили обо мне? Я изящно присела и прочла письмо, не подбирая: «Делай, что я прошу и об этом никто не узнает». Всего одна строчка…

– Это Бестужев, – Эмиль запустил пальцы в волосы, сминая укладку. – Шантажировать решил, мразь… Откуда он узнал, Дина?!

У него был растерянный взгляд, а такое редко бывает.

Это наша самая большая боль. И сейчас, когда я смотрела в глаза мужу, первым необдуманным желанием было уступить, сделать то, что хочет Бестужев, а в обмен он похоронит нашу историю. Но если поддадимся, то признаем, что это правда. Дадим в руки совершенное оружие против нас. Бесконечный источник для шантажа.

Я болезненно и жадно рассматривала Эмиля. Он всех убил – кто участвовал и знал об этом. Было одно «но», после насилия осталось видео… а что если запись у Бестужева? Сделай что-нибудь!

Эмиль думал о том же:

– Если пойду на его условия, нас всегда будут шантажировать, – хрипло сказал он. – А если у него доказательства и он их обнародует… Что теперь делать?

Он неосознанно взглянул на мой живот. Горе в глазах мужа было выразительным, я видела, как его трясет. В очередной раз Эмиль не мог меня защитить и боялся, что я не перенесу огласки. Тем более беременная.

– Он при всех меня… унизил. Пришью эту мразь, – пробормотал он, задыхаясь. – При всех сказал, сука!

У него сорвался голос, а из носа выкатилась струйка крови, пачкая губы. На белой сорочке расцвели ярко-красные пятна. Дрожащими пальцами Эмиль размазал ее по подбородку.

– Эмиль! – испугалась я. – Господи…

Я скомкала салфетку со стола, подошла и прижала бумагу к носу. Кровь быстро пропитала ее и замарала пальцы. Я положила ладонь Эмилю на щеку, чтобы не отворачивался. Перенервничал. Моему мужу сорок, у него нет вредных привычек, но масса стрессов и возраст… Он себя до смерти доведет.

– Успокойся, – шепотом попросила я. – Все хорошо, слышишь? Ничего страшного не случилось, мы справимся. Только успокойся, умоляю.

Я тебя люблю… Мне все равно, что они придумают.

– Пошел он со своим шантажом, – шептала я. – Пусть делает, что хочет. Не прогибайся. Пусть обнародует, я все выдержу.