Такси сворачивает за угол. Я теряю зрительный контакт. Откидываюсь на сиденье и надеюсь, что мы больше никогда не встретимся.

3. Глава 3

— Где ты была? — Лиза заходит ко мне в комнату и снимает «платок». Ее светлые волосы рассыпаются по плечам, прежде чем она прыгает на заправленную бордовым покрывалом кровать. — Меня начальник охраны чуть не разорвал, когда ему доложили, что ты пропала.

— Ничего бы он тебе не сделал, — снимаю платье, которое пропахло мои спасителем, и запихиваю его в огромный деревянный шкаф в углу комнаты, стараясь избавиться от мыслей о тех самых голубых глазах и чертовых ямочках. Переодеваюсь в леггинсы и безразмерную футболку, завязываю волосы в небрежный пучок и захлопываю ногой дверцу шкафа. Она ударяется гораздо сильнее, чем планировалось, из-за чего я ловлю на себе удивленный с приподнятой бровью взгляд Лизы.

— Не сделал бы, — она кладет голову на ладонь, упираясь локтем в кровать. — Но смотрел на меня так, будто бы я, по меньшей мере, мужа предала.

Мигом напрягаюсь, замирая посреди комнаты.

— Абду знает? — бросаю на Лизу настороженный взгляд, ее спокойствие сразу же передается мне, поэтому выдыхаю.

Задергиваю бордовые тяжелые шторы и подхожу к своему письменному столу, где я оставила материалы для завтрашнего перевода. Множество бумаг, терминологические словари, переводческие записки, несколько ручек лежат в разнобой на столе. Так может показаться человеку со стороны, но я точно знаю, где мне найти ту или иную информацию, какую бумажку вытащить, когда мне что-нибудь понадобится.

— Скорее всего, знает, — Лиза откидывается на кровать. Юбка длинного бежевого платья скручивается вокруг ее тела. Она вздыхает прежде, чем приподняться, расправить ее и снова лечь.

— И что будет? — ножки стула скрипят по паркету, когда я отодвигаю его. Сжимаю мягкую бордовую обивку, боясь услышать ответ.

— Ничего. Я с ним поговорю. Он должен понять, что запереть тебя в четырех стенах, как меня, у него не получится, — горечь отчетливо слышится в голосе Лизы. — А начальника охраны вообще менять пора.

Я отцепляю пальцы от стула и иду к кровати. Работа может подождать, Лиза — нет. Забираюсь на кровать. Ложусь рядом с подругой. Белоснежный потолок с золотым витиеватым рисунком такой же, как и на стенах. Каждый раз, просыпаясь среди ночи, из-за очередного кошмара, наблюдаю за разной ширины петляющими линиями и успокаиваюсь. Вот и сейчас прослеживая взглядом рисунок, становится легче, даже с учетом сложного разговора.

— Ты же сама согласилась выйти за него, — нахожу руку Лизы и сжимаю ее.

Она перехватывает и переплетает их.

— Знаю, и не жалею об этом. Я люблю Абду, — Лиза ненадолго замолкает. — Просто я очень устала от всех этих ограничений. Ты на платок глянь, — она наощупь находит его и трясет перед нашими лицами. — Почему в должна носить его даже дома?

— Во-первых, это шале, — я вырываю невесомую ткань из ее пальцев и откидываю в сторону. — Во-вторых, такие правила. Цена за любовь, так сказать.

— Иногда мне кажется, что моя свобода — слишком высокая цена, — Лиза говорит это так тихо, будто не верит, что произносит вслух.

Я резко сажусь, подтягивая под себя ноги. Но руку Лизы не отпускаю.

— Эй? — я вглядываюсь в лицо подруги. Она лежит с закрытыми глазами и дышит через раз. — Ты хочешь развестись?

— Нет! — она распахивает глаза и тоже садится. Забирает свои пальцы. Трет лицо. — Нет, конечно. Просто не могу привыкнуть ко всем этим правилам, — подруга рисует воздушные кавычки. — Иногда мне кажется, что я живу не своей жизнью.

Не успеваю ничего сказать, как Лиза спускается с кровати и идет к письменному столу. Когда-то это была ее жизнь тоже. Мы вместе учились в лингвистическом университете. Были не разлей вода. А потом случилась стажировка в Дубае. На ней Лиза встретила своего арабского принца. Потом попала в заварушку. И, конечно, влюбилась по уши. А я… я приехала к подруге только когда поняла, что мне нужен глоток свободы. Той самой, которой сейчас не хватает Лизе.