– Так как их называют?

– Ландрос, – ответила Лу, аккуратно складывая цветок в карман.

– Можно взглянуть?

Лу переменилась в лице и с лицом испуганного ребёнка отказала.

– Зачем они тебе? Для чего? Гербарий собираешь?

– Нужны и всё, вставай, мы уже почти дошли. И не трогай его лишний раз – он ядовит.

Хайме понял, что сейчас ему лучше помолчать, видно он порядком утомил девушку. Они двинулись дальше, проходя по не очень ровно выложенной дороге из каменных плит. Кое-где из-под них выглядывала трава, которая то и дело намеревалась заполонить всё вокруг, но натыкалась на непреодолимое препятствие.

Кое-где плиты уже сильно потрескались и, казалось, вот-вот совсем развалятся на части. Хайме ступал по ним осторожно, с любопытством разглядывая каждую. Индивидуальные рисунки интриговали его, давая волю воображению. То ему тут виделись очертания домов, то водная гладь, и будь он маленьким, несомненно бы задержался подольше, рассмотрев всё досконально.

Вальберген предстал перед ними в своём ночном облике. Место для города выбрали не лучшим образом. Хайме то и дело видел, как одни дома стоят выше, а другие ниже. Видно никто не собирался с этим разбираться при строительстве. В привычной ему городской среде бы сначала разровняли поверхность, добившись того, что фундамент будет на одном уровне и только потом строители бы занялись постройкой. Но Хайме, конечно, понимал, что поселение довольно старое, и скорее всего создавалось впопыхах. В таких местах дома нужны простые и быстро возводимые, чтобы скорее спрятаться от холода и зверей. Понятное дело, что к двадцать первому веку речь не шла о каких-то аспектах выживания, но построенное осталось стоять на долгие годы.

Самый первый дом слева сразу выдавал личность хозяина. В разложенных во дворе рыболовных сетях, крючках и удочках сразу угадывался рыболов. Хайме заметил, что почти всё это было покрыто каким-то неприятным слоем липкой субстанции. Сначала он хотел уточнить у Лу, что же это такое, но потом самостоятельно догадался, что это слой ила, соли или разного морского налёта. Как раз вспомнилось, как в детстве они бывали на море с мамой и Хайме после длительного заплыва заметил на одежде странные белёсые следы. Мама долго не могла отстирать их, отчего мальчик запереживал, что они больше никогда не поедут на море. И вот, ему уже далеко не три года, и на море можно ездить каждый год, но почему-то с тех пор он так и не ездил.

Через некоторое время показался и сам хозяин снастей, в гигантских высоких сапогах и с трубкой. Сошедший словно с картины, он неспешно бродил по двору, в поисках какой-то вещи. «В таком бардаке попробуй что найти» – подумал Хайме и ещё немного задержался, с сильным желанием узнать, что же такое тот ищет. Оказалось, что массивный рыбак искал свой топор, с зарубками на рукоятке. Даже с такого расстояния в несколько метров Хайме хорошо мог разглядеть, как остро наточено орудие. Этим топором пользовались регулярно, и он знал своё дело.

Мужчина затем высыпал из сети прямо на траву её содержимое. На землю посыпалось несколько десятков средних и крупных рубин. Они, бешено крутя хвостами, отчаянно хватались за последние секунды жизни. Но их попыткам спастись не суждено было увенчаться успехом. Одну из них, которая брыкалась особенно сильно, рыбак схватил за хвост. Хайме подумал, что вряд ли бы ему такой трюк удался. Скорее всего в его случае всё кончится порезом от острых плавников.

Парень, глядя на это буквально ощущал это скользкое и даже склизкое ощущение, когда пытаешься удержать рыбину в руках. Однако рыбак делал это с таким спокойствием и равнодушием, что было очевидно – для него это ежедневный монотонный процесс. Такие люди просто делают то, что умеют, делают с максимальной отдачей и никогда не жалуются, даже если им тяжело. Он положил пару самых крупных рыб на большую доску, которая видимо служила для разделки, судя по засохшим следам на ней. С спокойствием затаившейся змеи он наносил удар за ударом, отрубая топором хвосты и головы у самых больших.