Есть еще две причины – примитивные и тупые до зевоты. Это «как все» и «слабо?». Тут не отнять и не прибавить.

А самая страшная причина – месть.

Нет, это не направленная месть, где все ясно и понятно. Изменила девушка – разбить ей окно, водитель-хам – гвоздь ему в покрышку. Месть вандала – это отраженное зло. Она летит согласно теории вероятности и может коснуться тех, кто вообще ни при чем.

Может, я и не сильна была в математике, может, и к доске выходила как на казнь, и со всяких активных мероприятий старалась увиливать, зато у меня было хорошее поведение – процентов на девяносто. И когда в конце недели наша классная собирала дневники, мне за поведение ставили пять. Не абы что, но ткнуть пальцем можно – вот, смотрите, мама с папой, дочь-то вас хоть чем-то радует. Они, конечно, вздыхали, но что делать? – не придерешься.

Громко я не разговаривала, на уроках не болтала, а когда было скучно – тихо рисовала и не мешала никому. Никаких опозданий – приходила за полчаса до начала уроков. Дежурила старательно. И не дралась… ну, почти.

Поэтому, когда меня с позором выгнали с урока, да еще и влепили две двойки, да еще и ни за что… Это было концу света подобно.

И что самое обидное – географию я очень любила. Любила именно до того случая. А после просто перестала учить и скатилась с пятерки на тройку.

А класс у нас был особенный. Хорошие были ребята, добрые, веселые, даже слишком, человек пять на комиссии состояли, а почти вся мужская половина ошивалась вечерами по группировкам. В общем, народ непростой. Классные руководители нас больше года не выдерживали.

На уроках почти никогда не было тихо. На кого-то орали. Кого-то непременно выгоняли. Зачастую нарывались одни и те же, и им все было как с гуся вода. Ну, выгнали и выгнали – пошел да покурил.

А мне не повезло. У меня упала ручка. И я полезла за ней в самый острый момент распекания очередного троечника-пофигиста. Ничего, полезла и нашла. Но тут проклятая ручка упала снова. И я снова полезла под парту, долго шарилась, снова нашла и вылезла обратно довольная.

Начали работать в тетради. И угадайте что? Правильно. Бог троицу любит. Ручка снова шлепнулась на пол. Мой сосед начал ржать. Я обреченно полезла под стол. Где же эта пластмассовая тварь? Ага, увидела. И, поползав немного, я показалась над столешницей, представ пред ясны очи доведенной до белого каления географички.

– Дневник – на стол.

Я молча сидела за партой.

– Я сказала. Дневник. На стол.

Я не шевелилась. Люди шушукались.

– Встать!

Ладно, встала.

– Быстро дневник!

– У меня просто ручка упала.

– У вас, дураков, голова скоро упадет, и вы не заметите. Дневник, я сказала.

Иногда даже у мелких норных зверьков что-то тренькает в голове.

– Не дам.

– Че-го?! Ты что себе позволяешь! Да ты!.. Да я!..

Град слов ударял, ранил, напирал, я уже ничего не понимала. На меня орали. Это вводило в ступор, это дезактивировало. Я знала только одно – я права. И стояла, вцепившись в свой дневник.

Однако силы были неравны. Дневник у меня вырвали. Ручка снова брякнулась на пол.

– Выйди вон и закрой дверь с другой стороны.

И я пошла вон. Наверное, стоило поплакать. Но я и плакать не могла. Внутри было отвратительно пусто, и только одна мысль скакала как безумная, извивалась и топала в голове каблуками: «Я же ничего плохого не делала! Это же ручка! Просто ручка упала – и все! А я же ничего плохого…»

Я пошла в туалет и села на батарею. А мысль все скакала и скакала, пока не подбила на действия другие мысли – мрачные и злые.

Я ненавижу географичку. Я ненавижу школу. Я все здесь ненавижу.

Я огляделась по сторонам и увидела, что штукатурка на стене кое-где потрескалась и отделилась. Ага! Сейчас я вам покажу. И я стала ногтями отдирать эту недавно побеленную чистую штукатурку. Осколки падали на пол, и на чистой стене обнажались безобразные пятна серого цемента. Вот так! Ненавижу школу! У меня всего лишь упала ручка. А теперь дома меня убьют. «Два» по поведению и «два» по географии. Ведь всего-то ручка!