И через пять минут:

– Почему ты? – взывал он неистовым голосом. И сам себе смиренно отвечал: – Кто, если не я…

Представляете себе? Нам слышался треск костра. К концу урока мы глотали горючие слезы.

Но это – именно те файлы с полочек. А теперь главное.

Случилось это в конце октября.

Надо сказать, историка мы, в общем-то, любили. Но это не означало отличного знания предмета и железной дисциплины. Класс-то был сборный (всегда, когда так говорят, подразумевается – ду-ра-ки).

Он чего-то объяснял, а мы слегка шебуршились – не потому, что неинтересно, а просто так. И вдруг он замолчал. Пауза была долгой, достаточной, чтобы все недоуменно подняли глаза, а потом начали переглядываться. Наверняка кто-то конкретно накосячил и сейчас получит сполна.

– Поздравьте меня.

Что за?..

– И себя.

Переглядываемся. Чудак, конечно, вот и пойми…

– Первый снег! – вдруг закричал он.

И все посмотрели в окно. Там густо и медленно кружились пушистые хлопья.

– Первый снег!

– Ура!

А он смотрел и смеялся.

– К окну идите, так же лучше видно.

И мы ринулись, роняя стулья и парты. Кто-то залез с ногами на стол, кто-то повис на товарище…

Он не ругался. Он просто стоял и ждал, пока мы нарадуемся и наоремся.

Взял и подарил праздник.

Однажды, в самом начале работы в маленькой сельской школе, во время моего урока пошел первый снег. У меня в это время сидел пятый класс – мелкие, разношерстные, ушастые человечки. И я замолчала, заранее зная, что будет потом. Ничего ведь, по сути, не меняется. А когда все ребята, радостно вереща, зависли у подоконника, от счастья мне захотелось плакать.

Писали и рисовали – на чем могли и как могли – на скамейках, партах, стенах, на бумажках, приклеенных к чужой спине. Пресловутые три буквы – это для совсем умственно отсталых. Шедевры эпистолярности, карикатуры, призыв к бунту и насилию, признания в любви – в общем, все, что душа пожелает. И опасность, конечно, – вдруг застукают!

«Если ты не голубой, нарисуй вагон другой» (по парте стыдливо корячатся разношерстные вагончики – целый товарняк).

«Весь мир – бардак. Все люди – б…и. И Солнце – гребаный фонарь».

«Ответы на тесты по математике № 8, 6 класс (Георгиевна) 1а, 2а, 3в, 4а, 5б… ДоброжИлатель».

«– Мартынова, обрати внимание на Зюзю.

– Он козел.

– Ты тоже коза. Кто согласен, ставьте +

– + + + + +…»

В раздевалке – роскошная голая девица. Кто-то скромно подрисовал трусики помадой.

На последней парте в углу – узнаваемая толстая тетка со зверским лицом, увешанная автоматами и гранатами, – «В.А. всех порвет!!!» (к слову – это наша завуч).

И совсем шедеврально – печальный Гитлер стреляет себе в висок. Кабинет истории, естественно.

Переполненный актовый зал. Какое-то мероприятие. Наш класс, естественно, пришел последним, и приличных мест не хватило. Приличные были в начале зала – новенькие кресла, обшитые коричневым дерматином. Мы же забились на последние ряды допотопных скрипучек, да и то не всем повезло – многие подпирали стенку.

Мне досталось последнее кресло. Только сев на него, я поняла, отчего сегодня такая везуха. Сиденье было сломано, и, чтобы не провалиться попой, приходилось неудобно опираться на ноги.

Само собой, сидя враскорячку в самом конце зала, ничего ценного не услышишь. Я и не пыталась. Под общий гул и скрип сидений хотелось спать. От нечего делать я вперила взгляд в спинку впередистоящего кресла.

И обомлела.

Вот это да! Кто-то нарисовал рисунок необычайной красоты. Всего несколько росчерков синей шариковой. Что-то между девочкой и кошкой – легкая, красивая, с серьезным взглядом раскосых глаз, с вытянутым хвостом и торчащими острыми ушами, сказочная и реальная. Вот это да!