– Мы ехали через Джеймстаун, – начал он, – вдруг на дороге откуда ни возьмись появились дикие мустанги. Наши лошади испугались и понесли. Мы вылетели в кювет. Заднее колесо оторвалось, мастера Джейкоба и Рут выбросило наружу. Все произошло так быстро. Мне чудом удалось удержаться на козлах.

Я склонилась над мамой, ее лицо было искажено от боли.

– Скажи, что нужно делать?

– Коричневый пузырек, – прошептала она.

В коричневом пузырьке хранилось самое сильное мамино снадобье. Я засомневалась, стоит ли давать ей это питье, но тут в нос мне ударил резкий запах гниющей плоти. Приподняв мамину юбку, я увидела на правой ноге мамы зияющую рану, которая тянулась от бедра до колена. Я зажала рот ладонью, борясь с приступом тошноты.

– Давно она в таком состоянии?

– Два дня, – сказал Парротт. – Я гнал изо всех сил, как только удалось починить колесо.

– Похоже на гангрену, – выдохнула мама. – Достань камфару с верхней полки.

Я бросилась выполнять указание.

– Полей хорошенько, – велела она.

Когда рана была очищена, в памяти само собой всплыло название лечебной травы, которая способна предотвратить распространение инфекции.

– Сейчас вернусь! – крикнула я и опрометью бросилась вниз по лестнице.

В саду у миссис Дельфины, возле каменного забора, рос тысячелистник. Мама не раз говорила, что это растение творит чудеса в борьбе с заражением. Я нарвала столько, сколько сумела унести; часть рассовала по карманам, остальное прижала к груди. Но едва я выбралась из сада, как раздался голос Лавви – экономка выкрикивала мое имя, высунувшись из окна на втором этаже. Я подняла глаза.

– Фиби! Сюда, скорее!

Бросив на землю охапку тысячелистника, которую держала в руках, я помчалась в большой дом. Миссис Дельфина лежала в кровати, корчась от боли. Лавви стояла над хозяйкой, прижимая к ее лбу влажное полотенце.

– Ребенок идет раньше срока, – сказала экономка. – Ей понадобится твоя помощь.

– Как насчет доктора? – спросила я.

– Миссус сказала, что не хочет звать доктора. Роды должна принимать ты. – Лавви смерила меня многозначительным взглядом и слегка шевельнула бровями, давая понять, что в курсе хозяйских проблем.

Я присутствовала вместе с мамой на многих родах, но ни разу не выступала в роли повитухи. Сделав несколько глубоких вдохов, я попыталась унять растущую в душе панику. Если я останусь с хозяйкой, кто позаботится о маме? Она лежит там без присмотра с открытой раной. В этот момент миссис Дельфина издала протяжный стон, и мне не оставалось ничего другого, кроме как хорошенько вымыть руки и провести осмотр. Я велела хозяйке раздвинуть ноги и засунула пальцы внутрь, но не смогла нащупать головку ребенка.

– Вытащи его! – снова застонала миссис Дельфина.

– Постараюсь, – заверила я.

Лавви вытерла влажным полотенцем вспотевший лоб роженицы и заставила ее сделать несколько глотков вина, чтобы облегчить боль. Никогда прежде я не видела хозяйку такой беспомощной. В иной ситуации я искренне пожалела бы эту страдающую женщину, но теперь все мои мысли были заняты мамой: сейчас она находится в не менее отчаянном положении и тоже страдает от боли. В дверях появилась тетушка Хоуп с дымящейся миской.

– Вот, принесла немного супа.

Хозяйке удалось проглотить всего пару ложек, прежде чем ее вывернуло наизнанку.

– Вы должны непременно поесть, для поддержания сил, – настаивала кухарка и сделала еще одну попытку накормить миссис Дельфину. – Почему бы вам не выписать пропуск для Эссекса: он съездит к врачу, у которого остался мастер Джейкоб, и разузнает, как там дела.

Миссис Дельфина стиснула зубы, чувствуя приближение очередной схватки.